Это была знаменитая партизанская бригада «За Родину». Они вели подрывную деятельность и помогали бежать советским военнопленным из местного концлагеря. В качестве связного партизаны привлекли молодого католического священника по имени Алоиз, который хорошо говорил на всех языках, в том числе и на русском (русский тот выучил в Грегорианском институте, где готовили пастырей для Восточной Европы).
– Я ездил на велосипеде, в черной сутане, и никому из немцев не могло прийти в голову, что я помогаю партизанам, собираю информацию, передаю сообщения, – вспоминал отец Алексей.
Об этом в России в период «оттепели» даже вышла книга «За Родину», которую тут же перевели на разные языки. Она была написана примерно в таком духе:
«– Я этого батю перетяну в нашу веру, – сказал Охрименко. – Семь языков знает, чертяка!»
В нашей стране ее больше не достать, зато на книжной полке отца Алексея хранится бельгийское издание, с качественными черно-белыми фотографиями.
Что ж, можно снять на камеру документы, фотографии, ксерокопии книжных страниц.
– Вот наша бригада, это командир, это мальчик, советский мальчик, которого мы спасли.
– А это кто? – тычу я в молодого человека в черной сутане, в пенсне, немного похожего на Чехова.
– А это я, – улыбается отец Алексей.
Он достает из ящика письменного стола истрепанную пожелтевшую справку, выданную ему командиром бригады, которая удостоверяет в том, что иезуит Алексей Стричек является связным офицером советской партизанской бригады «За Родину», – и печать с пятиконечной звездой, все, как полагается. (С ума сойти! По-моему, такая справка – единственная в мире).
Дружба дружбой, тем не менее в Россию героического «товарища иезуита» не впустили.
…В результате отец Алексей оказался в Париже, в качестве преподавателя у мальчиков, воспитанников колледжа иезуитов. Мальчики были русские, дети эмигрантов, поэтому католики весьма бережно относились к их православному происхождению.
– Я горжусь тем, что ни одного православного мальчика я не переманил в католицизм, – любил повторять отец Алексей. – Прозелитизм никогда не был моим любимым занятием.