хотения — желающим желать и не получающим.
Если быть точнее, то не получающим, а создающим. Ибо мы получаем только то,
что создаем. — Тренер на миг остановился и повторил последнюю фразу:
МЫ ПОЛУЧАЕМ ТОЛЬКО ТО, ЧТО СОЗДАЕМ.
— Ты можешь занять свое место, — обратился он к глубоокой даме и,
спустя несколько секунд добавил: — Перерыв. У вас есть двадцать минут
отдыха. Время будет фиксироваться по секундомеру. Ровно за минуту до начала
занятия будет объявлено об этом. Секунда в секунду двери закроются, и кто
опоздал, тот уже не сможет войти. Еще: во время перерыва запрещается
оставаться в зале и запрещается входить в него, кроме той последней минуты,
о которой объявит инструктор. Все! — отрывисто скомандовал Тренер. — Время
пошло! — быстро удалился в боковую дверь, что расположена была возле сцены.
Во время перерыва Арчибальдушка направился в буфет, где взял пирожок с
капустой и стакан сока. Выбирая место, где бы можно было спокойно
перекусить, он увидел один свободный стул у столика рядом с окном и
направился к нему, где уже расположились его соседка с юными очами и
черноволосый с обильной проседью молодой человек. Внешность последнего
показалась Арчибальдушке знакомой. 'Где-то я его видел' — подумал он на
ходу.
'Кажется, это Герман Ростков', — уже приближаясь к столику, отметил он,
— вроде бы его не было в зале. Что он тут делает?
— А я в другом классе преподаю, — отозвался простодушно на
Востриковскую мысль молодой человек.
Арчибальдушка невольно вздрогнул:
— А как вы, собственно…
— Не забывайте, где вы находитесь. Это же Школа Визионеров.
— Здесь свободно?
— Да, присаживайтесь, -учтиво отозвался мужчина и вновь обернулся к
даме, которая, как оказалось, жалобно-исповедально ведала тому про свои
расстроенные чувства.
— Знаете, я экстрасенс, целитель, я читала книги о карме, а он меня
перед всем залом. Зачем же так? — с натянутым лицом, удерживая двумя
пальчиками одной руки чашечку с кофе и пальчиками другой руки — миндальное
пирожное, откровенничала о своей психотравме девоокая особа.
— Ну зачем, ну зачем же так?! — драматически выстраивая интонацию,
воскликнула она и откусила кусочек пирожного, стараясь сделать это
аккуратно, чтобы не посыпались крошки, но крошки все равно посыпались.
— Он вас тренирует.
— Но в чем же смысл этой тренировки?
— Понятия не имею, — улыбнулся то ли Герман Ростков, то ли некто,
похожий на него. — Прошу меня простить, но мне пора.
— Да-да, конечно, — дама некоторое время с сожалением смотрела вслед
удалявшемуся собеседнику, после чего шумно вздохнула, глотнула из чашечки и
перенаправила свою вербальную активность на Арчибальдушку, который вдруг
непонятно отчего сделался веселым и легкомысленным. Он хотел было отпустить
шутку, но громкий с металлическим резонансом голос 'Двери открыты' пронесся
по холлу, и Востриков лишь лукаво прикрыл указательным пальцем губы,
сложенные дудочкой:
— Т-сс! — и устремился в зал.
Многие участники этого странного действа еще продолжали оживленно
обсуждать темы, начатые на перерыве, но тут один из ассистентов — рослый
коротко стриженный детина — оглушительно рявкнул, да еще и в микрофон:
— В зале запрещено разговаривать!
Его реактивный рык раскатистым рокотом прокатился позалу, безжалостно
выжигая нежные ростки шепота, и бесплотным пеплом осела тишина.
На сцене как-то незаметно появился Тренер. Он стоял надменный и
отрешенный, как античный бог. На идеально отутюженные стрелки брюк больно
было смотреть — вот-вот порежут. Теперь вместо запредельной белизны его торс
облачала черная с наглухо застегнутым воротом рубаха.
— Садитесь, шуты. — Оставаясь неподвижным, отчеканил он.
Зал сковало параличом.
— Вы разве не слышали команду? — стольже хладнокровно осведомился
черный Тренер. -Я сказал: 'Садитесь, шуты'.
Безмолвно, исподлобья переглядываясь — на лицах