К вечеру я вступила под своды Марининого Замка. Гулко разнеслись шаги по плитам двора. Навстречу нам с лаем вылетели собаки, с ходу затормошили Змейку, попытались увлечь в глубь двора. Но та предпочла остаться со мной. И Маринина свора отнеслась к этому желанию с уваженьем. Я посмеялась, глядя на них. Беспородная лохматая Змейка как танк ворочалась среди маленьких, легких, быстрых песиков моей подруги. Всей толпой мы поднялись по длинной узкой лестнице. Странное удовольствие – не один раз в день спускаться и подниматься по такому сооружению! Лестница винтом шла в высокой круглой башне – ни одной площадки, чтоб остановиться и перевести дух, ни одной бойницы в толстых, красно-дымных стенах. «Тропа отважных», вспомнила я любимое Маринино выражение. Моя старая подруга до самозабвения любила такие тропы… Хотя… Где-нибудь в недрах Замка наверняка жил самый обыкновенный лифт. А лестница – персонально для дорогих гостей. Чтоб память крепче была.
И верно – лестница выходила строго на один этаж – самый верхний. Попасть на какие-то другие ярусы – внутрь Замка – отсюда было невозможно. Ну – пусть, если здесь принято играть по таким правилам… Я ничего не имела против. Забравшись в поднебесье, мы с собаками крытой галереей прошли в гостевые апартаменты. Здесь безраздельно царил ветер, потому что вырубленные в камне окна не были застеклены, просто забраны снаружи ажурной решеткой. Ветер пролетал по огромным залам, шевелил длинный мех ковров, раскачивал плети пышных вьюнов, глухо завывал в трубах камина в гостиной. Я с наслаждением втянула в себя запах холодной высоты и неприрученного ветра. Мне здесь нравилось. Молодцы, ребята!
Кстати, о хозяевах. Одиночество дорогого гостя тоже входило в ритуал встречи? С другой стороны – я ж никого не предупреждала о своем приезде. Хозяева имели святое право заниматься сегодня своими делами и не торопиться домой…