Оно явно не имело продставления о коварстве. Лицо живо мне напомнило одну знакомую Иреночку – серые простодушные глаза, без капли юмора или кокетства, привычку ходить за мной хвостиком, манеру влипать в разные смешные истории… И чудо озерное, которое все еще таращилось глупым рыбьим взглядом, абсолютно и безусловно стало для меня «Иреночкой», которой можно и должно руководить и командовать – в ее же интересах.
– Ну, поди сюда, – позвала я. Она готовно обернула вокруг моих ног сильное и большое рыбье тело. Когда-то в детстве я видела дельфинов – поэтому решила, что, наверно, им-то моя новая знакомица, каким-то боком и родня.
Иреночка снова подняла вверх лицо. Чего-то она ждала от меня. В серых простодушных глазах плыло что-то несытое, тоскливое. Рассматривая ее вот так – совсем рядом, я уяснила себе причину паники птиц и собаки. Мое новое чудо явно не мошками и водорослями питалось – зубки у нее были ого-го! И сил вполне бы хватило, чтоб утянуть на дно и крупную птицу и неосторожного зверя. Возможно – и человека… Я осторожно протянула руку и погладила Иреночку по голове. Она застыла, а потом, с каким-то остервенением начала тереться о мои руки, ноги, как гигантская кошка, стосковавшаяся по ласке…
Это меня рассмешило, тем более, что с берега ревниво залаяла Змейка. Голос моей собаки и бурчание в собственном желудке подвигли меня на эксперимент. Растолковывать Иреночке, что к чему пришлось долго. Ей нельзя было просто приказать, как птицам. Да я бы и не изобрела с ходу такого сложного приказа. Но Иреночка все-таки вникла, что я от нее хочу. Минут через двадцать Змейка с увлечением завтракала свежей рыбой. Птицы тоже охотно приняли приглашение откушать. Иреночка, видимо, была уже сыта. Мне же приходилось отворачиваться от пирующих, чтоб не изойти слюной. Приготовить рыбу было не на чем, а я все-таки не дошла до того, чтоб есть ее сырой.