реальную внебожественность мира.
Глагол бара, которым в первом библейском стихе обозначается творческое действие Бога, имеет и значение «отрезал»aaaaa. Кроме того, наречие бар означает «вне»: Бог создает мир вне себя. «Первичное значение *br’ прорубать, открыть проход, извергнуть, проделать отверстие; быть свободным, выходить»283.
Фонетический близнец этого семитского корня в санскрите имеет ровно противоположное значение. «Традиционная индийская этимология возводит само слово Брахман к глагольному корню brh со значением увеличиваться в размерах, разбухать, распространяться во все стороны, то такое обозначение выглядит как нельзя более уместным»284. Бхартрихари, один из предшественников системы Шанкары, в V-VI веках по Р.Хр. определял Брахман термином sphota-sabda — распухающее или вспыхивающее речение. В его учении Брахман «развертывается» в мир. Здесь как раз мало сознательного творчества: космогония предстает как распухание, а не отрезание, не отделение и распространение.
Для христианства же мир есть — потому что желаненbbbbb, а не потому, что «так получилось». Абсолют Библии не есть ни целостность мироздания, ни элемент мира, ни некая тайная и бессознательная сила которая через мир тянется к самоосознанию.
Другой важный оттенок «творения», итогом которого является мир: через использование этого образа человек обретает свободу. В языческих теориях эманации мир как бы сам собою выделяется от недр божества, но никогда не отделяется вполне. Бог не контролирует процессы, начавшиеся в нем. И если по теории эманации Бог, забывшись или заигравшись, бессилен остановить свою миросозидающую поллюцию, то тем более несвободен будет человек в возникшем таким образом едином потоке вторичного бытия. Мир органики, мир безвольных, ибо необходимых порождений не может подарить человеку независимость и самостоянье. Противостоящий естественному рождению образ творения постулирует выделение человека из природы. Значит, тайна происхождения человека выразима через сопоставление не с биологическим порождением, а с художественным творчеством.
Бог оказывается не единственным субъектом мировых процессов и истории — не потому, что эти процессы как-то ограничили или потеснили Его, а потому что Он пожелал этой инаковости.
Пантеизм же, отождествляя Божество и мир, делает именно Бога единственным персонажем всего всемирного романа. Даже с точки зрения Оригена в круговращении миров, в восхождениях и ниспадениях участвуют только тварные души. Бог Оригена