онтологии, не есть описание того, что «существует на самом деле»: это скорее предписание, команда применить определенным образом данный стих, данную формулировку, чтобы привести ум (психику) в некое особое состояние длящегося знания (само по себе совершенно неописуемое, поскольку находящееся за пределами субъектно-объектных отношений)»539. «Тексты ведийского канона — это не осколки умозрительных систем, но ряд сугубо практических наставлений, сообщаемых ученику для того, чтобы в нужный момент, при совершении нужного действия, он оказался таким, «кто это так знает»… Имея дело не с описанием, а с «инструкцией», можно приблизиться к возможному ее «смыслу» лишь путем некоторого рода примитивных «мысленных экспериментов», подстановок себя на место того, к кому обращено наставление»540. Авторов такого типа текстов «не интересовало «познание» мира в том смысле, какой мы привыкли вкладывать в это слово. Для них было важно только одно: любыми средствами привлечь в строго определенный момент внимание участника ритуала к определенному образу (картине, мифологеме), числу и т.д» 541. «Принцип действия нашего текста чрезвычайно прост. И, однако, понять его — в том смысле, в каком мы говорим о «понимании» литературного текста, — невозможно, поскольку между излагаемыми в нем «предпосылками» и результатом стоит не умозаключение, а определенная деятельность, корую, вообщегворя, восприизвести мы не умеем.. Вместо описания упанишада предлагает нам рецепт, и в этом ее необычность и для нас некая недосягаемость» 542.
Эзотерические тексты, моделирующие перестройку сознания, призваны совершить своего рода «инициацию». Философии этот «процесс перестройки сознания адепта через его инициацию в «тайную доктрину» космогонического и антропогонического содержания»543 может дать интереснейший антропологический, психологический, феноменологический материал, но сам по себе философией он не является.
Если такие тексты счесть обычным, учительным инструктажем, то мы рискуем ошибиться в его восприятии и приписать ему то, чему на самом деле этот тест учить не собирался. Так, например, проповедь радикального имморализма в некоторых эзотерических культах было не инструкцией для поведения в быту, а лишь учебным, инициационным средством для пантеистического воспитания адептов (надо сломать все барьеры межуд собой и Единым, в том числе свое самосознание и в медитативном труде снять вообще все разделения, все дробления — в том числе и различение добра и зла). В гностических текстах