Каждый этап развивался как ответ на существующую традицию (или даже как реакция против нее), но не замещал ее полностью: сущностные черты предшествующих традиций сохранялись в каждом новом синтезе учения. Даже тогда, когда тому способствовали изменения культурной обстановки, когда Ваджраяна или Тантра была перенесена в Тибет, тибетцы не изменили суть индийской традиции Тантры, а, скорее, развили ее. Единственным реальным нововведением стало включение местных тибетских божеств в мандалы, однако эти фигуры никогда не играли важной роли. Даже песни Миларепы, которые кажутся совершенно по-особому тибетскими, берут истоки в индийской литературе.
Тантра продолжала развиваться среди индийских буддистов до тех самых пор, пока буддизм не исчез с индийской земли. Но индийская традиция всегда лишь на шаг опережала ее развитие в Тибете. На протяжении нескольких столетий тибетские монахи и ученые приходили в Индию и жадно разыскивали новейшие тантрические учения, чтобы изучать их, практиковать их и принести в Тибет. Тибетцы не полагались исключительно на индийские формы практики – они усвоили дух учений и практиковали их по-своему. Но до того как у них появился буддизм, у тибетцев почти не существовало собственной культуры, поэтому их культура всегда была главным образом буддийской, а это подразумевало принятие индийских культурных форм. Примерно та же ситуация сложилась в Шри-Ланке и даже в Японии. Исключением, конечно, был Китай: китайцы не всегда относились по-доброму к индийской культуре, которая сопутствовала буддизму, потому что у них уже была собственная высокоразвитая культура.
Мы, приспосабливая буддизм к Западу, находимся во многом в положении, подобном тому, в котором оказались китайцы: у нас уже есть высокоразвитая культура, и это оказывает влияние на то, как мы воспринимаем буддизм. Возможно, мы впитываем новейшие учения с той же жадностью, с которой это делали тибетцы многие столетия назад. Но мы можем обнаружить (с тибетцами такого не могло произойти), что возникает конфликт между буддийской традицией и культурой, в которой мы родились, которая оказывала на нас влияние всю нашу жизнь. Это особенно верно в том случае, если мы пытаемся понять буддизм Тантры со всеми его символами, ритуалами и, на первый взгляд, мистическими практиками. Необычайно рационалистический и светский характер западного общества заставил многих жаждать мифа и символа. Вместе с тем, нам нужно приложить особые усилия, если мы хотим осознать подлинную природу этих мифов и символов, чтобы они могли стать частью нашей жизни творческим и естественным образом.