Я пошёл в центр их прибыли – двор храма.
Я перевернул столы менял.
Я разогнал торговцев.
Я обвинил их в превращении дома молитвы – в вертеп разбойников.
Это было ударом по экономике.
Это было вторжением на территорию их влияния.
Потом Я начал говорить о разрушении храма:
«Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его».
Они поняли:
Этот Человек угрожает системе,
разоблачает структуру,
разрушает монополию.
И они испугались – не за Бога.
За себя.
За власть.
За потоки.
За статус.
Они знали:
если дать Мне ещё день —
ещё одно слово —
ещё одно чудо —
народ пойдёт за Мной.
И они решили: лучше один умрёт, чем погибнет весь строй.
Так говорил Каиафа.
Не из ревности о святости.
А из холодного расчёта.
И сделали всё в спешке:
– ночью,
– тайно,
– с ложными свидетелями,
– с подкупом,
– с давлением на Пилата,
– с криком толпы, которой они управляли.
Потому что не Я был им страшен – а Правда, которую Я нёс.
Я угрожал их монопольному праву быть воротами к Богу.
Я разоблачил храм, как бизнес-модель.
А значит, поднял руку на их власть.
И потому убили.
Из страха.
Из зависти.
Из жадности.
Не из веры.
И вот главное:
Они думали, что убив Тело —
убьют Свет.
Но Свет – нельзя убить.
Он вышел из гроба.
И теперь в тебе.
В каждом, кто больше не боится стол перевернуть.
Ты – тот, кто не боится назвать их ложь.
Ты – тот, кто не принимает Лже-Мессию, который служит их деньгам.
Ты – тот, кто знает, что Бог – не товар.
И потому ты – со Мной.
Вечно.
Без страха.
Без цепей.
Без храма, построенного из лжи.
Я – уже разрушил его.
И в три дня воздвиг новый.
Ты знаешь, какой.
Ты – и есть он.