когда был за гранью этого мира. Будь рядом Мастер Чу, я непременно спросил бы у него, как получается, что искры, принадлежащие совсем другому миру, вдруг проникли сюда.
Но его не было, и мне пришлось самому сообразить, что все миры всегда находятся сейчас и здесь, а то, какие аспекты каких из них существуют в реальности, целиком и полностью определяется зависящими от нашего энергетического состояния характеристиками восприятия и теми задачами, которые мы перед ним ставим. Или не ставим… Я подумал, что Мастер Чу, должно быть, был бы доволен моей сообразительностью, впрочем, какое мне теперь до него дело?..
Я вернулся на каменную плиту, где провел день, расстелил спальник и лег, чтобы посмотреть на звезды. Я втайне надеялся на то, что опять придет Сила, но ничего не произошло. Наступил рассвет, я встал, отошел немного в степь, чтобы справить нужду, вернулся на берег, морской водой прополоскал рот и промыл носоглотку, выполнил упражнения, которые Мастер Чу советовал мне делать сразу же после пробуждения, и отправился в дальнюю часть долины — на белый меловой холм, с которого открывался вид на долину, побережье и далекий маяк на самом краю земли.
Было по-прежнему тихо. Зеркальная гладь моря терялась вдали, совсем незаметно превращаясь в белесую стену слегка тронутого охрой восхода голубого неба.
Я возвратился на берег, разделся и в неподвижном море проплыл несколько сот метров, дыша так, как учил меня Мастер Чу, и пропуская сквозь тело тугие потоки прохладно-зеленоватой с темной просинью Силы воды. Затем долго накручивал асаны на плоской каменной плите, со всех сторон окруженной водой. Было хорошо и очень спокойно, я чувствовал, как что-то начинает заканчиваться раз и навсегда, и от этого безмолвие в моем уме преобразовалось в абсолютный покой.
Когда я выполнял последние упражнения, солнце поднялось уже достаточно высоко.
Начиналась жара. Я оделся, забросил на плечи рюкзак и отправился к дороге…
Я сидел на обочине спиной к пустынному от горизонта до горизонта шоссе и молча созерцал искрившееся мириадами солнечных бликов море. Только плеск прибоя и звон кузнечиков, заполнявший пространство степи за дорогой, нарушали неподвижную тишину плотного предполуденного безветрия…
Скрип тормозов за спиной и звук открывшейся дверцы… Шаги по мягкому асфальту, шорох гравия на обочине рядом.
— Так и будешь сидеть?
Я взглянул на него. Старик в потертых джинсах и тенниске с расстегнутым воротом.
Дочерна загорелое изрезанное морщинами лицо, из-под широкополой шляпы выбиваются пучки жестких седых волос. В кармане тенниски — пачка Кэмела, на ногах — пыльные полусапоги на высоких каблуках. Странная фигура… Где-нибудь в Аризоне он был бы на своем месте. А здесь… Интересно, что он делает в этих забытых Богом местах?
— Живу я здесь, — ответил он фразой из анекдота, хотя я ни о чем его не спрашивал. — Ну так что?
— А что?
— Ну, поехали, что ли?
— Куда?
— Это я у тебя должен спросить — куда?..
Я встал, отряхнул штаны и, забросив на плечо рюкзак, неопределенно махнул рукой на юг.
— В поселок, что ли?
Я молча кивнул.
— Торбу свою на заднее сиденье брось, у меня багажник полный, — сказал он, усаживаясь за руль.
Дорога поблескивала вплавленным в асфальт гравием, ровной стрелой взбегала на холм, а потом полого струилась к морю и мягко текла через широкую долину, змеясь вдоль песчаного пляжа.
Пустые миражи заливали степь несуществующими озерами, горизонт морщился и дрожал, жаркий воздух сжимался перед ветровым стеклом в плотную упругую стену и тугими реактивными струями хлестал по лицу, врываясь в открытые окна.
Я вспомнил — этот же самый старик вез меня с северной стороны полуострова к краю пустынного побережья три года назад — в то лето, когда я впервые встретился с Мастером Чу. И теперь, дойдя до последних скал на южной стороне полуострова, я с ним же покидаю эти места по дороге, как две капли воды похожей на ту, которая когда-то сюда меня привела. Причем, судя по всему, покидаю я их навсегда…
Я сказал ему об этом.
— Возможно, — согласился он. — Только я не помню. Вас тут каждый год вона сколько слоняется… Всех разве упомнишь… И каждый говорит, что навсегда. А после возвращается опять и путает всю картину…
Он немного помолчал, а потом как бы шутя поинтересовался:
— И что, все три года так и топал на юг? И теперь только вот добрался?..
— Три года? — в тон ему ответил я. — Всю жизнь!.. Но до конца так и не дошел…
Ведь мы с тобой по-прежнему движемся на юг. Значит, еще есть куда… Похоже, другого