кто-то другой… Интересно, как ты себе это представляешь? Только в детективах — причем далеко не в самых лучших — вещи следуют друг за другом, разворачиваясь в стройные колонны причинно-следственных связей и т.п. А в жизни… Самое важное и ценное этот мир вываливает нам на голову как бы между прочим, в общем потоке мелькания дней, вплетенных в умопомрачительный ком хаотической суеты. Он свит наподобие гордиева узла неисчислимыми сюжетными линиями, подавляющее большинство которых в извечно неоконченном виде существует только лишь в нашем воображении… И одни и те же линии у каждого из нас — свои… Скажи, кто может решить, что тебе действительно нужно, а что — нет? За одним тянется другое, хвосты мыслей, объяснений и иллюзорных интерпретаций перепутаны между собой настолько, что разобрать, где из них — который, просто-напросто невозможно… И не нужно…
— А как же?
— Да никак… Когда приходит время, все лишнее отпадает само собой…
Мы поднялись наверх, когда ярко-красное солнце коснулось пронзительной кромки моря. Он забросил на плечи рюкзак, повернулся и молча зашагал прочь. Ветра не было, и я слышал, как хрустит у него под ногами сухая трава. На душе у меня было на удивление спокойно. Несмотря на полное безмолвие, я не видел вокруг его головы никаких ореолов. Это был просто человек, который просто шел по вечерней степи.
— Эй, — окликнул я его, — ты говорил, что каждый… Ну, что любой человек может стать избранным… Если я тебя правильно понял… Ты действительно так считаешь?
Он перестал идти и с усмешкой посмотрел на меня:
— Я ничего подобного не говорил… Или же ты меня неправильно понял… В любом случае, я так не считаю.
Он отвернулся и пошел дальше, но шагов через пять снова остановился и бросил через плечо:
— Может любой, кто захочет, но далеко не любой способен решиться на то, чтобы захотеть…
И он продолжил свой путь по бурой каменистой степи сквозь розовую солнечную пыль.
Подошел Игорек и спросил, дохнув перегаром:
— Че это он?
— Видать, пора, — ответил я.
— А-а-а… Че ж вы не сказали, мы б до шоссе подбросили… На раз… Как-никак соседи…
— Он — странный парень. Очень любит ходить пешком…
— Ну, тогда пусть идет. Оно и правда, не сильно чтобы далеко… К утру доберется. Почему странный? Вовсе не странный. Ночью по степи — милое дело…
Сам уважаю. Когда тверезый. ЗНАМЕНИЕ ДЛЯ МАСТЕРА ЧУЗНАМЕНИЕ ДЛЯ МАСТЕРА ЧУ В ту ночь я так и не сумел заснуть.
Я лежал в спальном мешке, брошенном на траву рядом с палаткой, и неподвижно смотрел в звездное небо. Летчики давно угомонились. Вокруг стояла тишина, в которую вплетались лишь доносившиеся снизу звуки прибоя, да редкие крики ночных птиц. В моем уме почему-то все время крутились слова и мотив песни, которую довольно часто напевал Мастер Чу:
Мне об огне не говори, не жди подсказки изнутри, мы, может быть, сегодня здесь в последний раз. Чья в том вина, что ты вчера глядел на звезды до утра, и молча слушал море, не смыкая глаз?..
Рассветы дальних берегов, печати пройденных шагов, кто знает, где лежит его последний шаг? Лишь моря шум да ветра вой, и кто здесь мертвый, кто живой, где белый флаг, и кем убит последний враг?..
С утесов белых ветер пыль несет в глаза, а волны пахнут свежим сентябрем.
Скатилась, дрогнув, по щеке слеза… Кто знал что мы опять себе соврем? Ну кто мог знать, что мы опять себе соврем?…
Что с нами сделает зима? В свои ли мы войдем дома? И кто сегодня — тот, кем был еще вчера?.. И каждый день мы на закат бросаем свой последний взгляд, а план на завтра — это только до утра…
Где здесь тепло, где — горячо? Украдкой — взгляды за плечо, а там — все то, что здесь у нас взаправду есть… И ветер северный придет, и солнце в море упадет, и наплевать на грусть и злость и честь, и лесть…
С утесов белых ветер пыль несет в глаза, а волны пахнут свежим сентябрем.
Скатилась, дрогнув, по щеке слеза… Кто знал, что мы опять себе соврем? Ну кто мог знать, что мы опять себе соврем?..
Потом все повторялось с самого начала, потом — еще, и еще, и еще… Я не возражал, в этой песне даже было что-то, соответствовавшее моменту. По крайней мере, так мне казалось… Это продолжалось довольно долго, я даже утратил ощущение времени. А потом пришла Сила…
Я не знаю, когда это случилось, только помню, что светать еще не начинало. Я ощутил, как со стороны моря сквозь ноги в мое тело вваливается нечто огромное и абсолютно неотвратимое. Это был мощный толчок, тугой импульс чего-то, свернутого в гигантский невидимый конус, основанием