тебе передал, а теперь ты должен отыскать что-нибудь свое. Для развития твоего самоосознания требуются твои методы, и никто, кроме тебя, не может знать, какие именно. Не бойся, у тебя будет, на кого опереться. Тот, кто вел меня до настоящего момента, передает меня другому. Сам же он теперь будет вести тебя. Сегодня ночью, после того, как я уйду, ты с ним встретишься.
— Как, прямо здесь?
— А где же еще? — улыбнулся он. — В том пространстве, где происходят подобные встречи, не существует ничего, кроме сейчас и здесь…
Тут мне в голову пришла странная мысль, не совсем, как мне показалось, соответствовавшая столь внезапно проявившейся драматичности момента.
— Послушай, — сказал я, — мы тут вспоминали только что Кастанеду… У меня есть ощущение, что происходящее с нами как-то очень уж подозрительно перекликается с тем, что описано у него. Может быть, я сплю, начитавшись его книг, и все это мне снится?
— Что, все три года? — с ироничной усмешкой бросил он. — Прямо летаргия…
— Да нет, это я так, фигурально… Но ты сам посуди: мы как бы случайно встретились неизвестно где, виделись время от времени в местах, которые он охарактеризовал бы как места Силы… Теперь вот ты уходишь… Не столь, правда, драматичным способом, как дон Хуан. И с обрыва сигать меня никто не заставлял…
— Ну… Всего ведь три года. Кто знает, во что бы это вылилось, пообщайся мы с тобой лет десять? Уверяю тебя, обрыв подходящий мы бы отыскали.
— Вот и я говорю… Очень уж совпадений много. То ли символично, то ли просто до неприличия банально. Тебе не кажется?
— Ничуть, — ответил он.
Это прозвучало для меня несколько неожиданно. Он заметил мое недоумение и пояснил:
— Здесь очень трудно придумать что-либо новое. Так, чтобы — кардинально… И Кастанеда — отнюдь не оригинален. В своих книгах он описал совершенно стандартную ситуацию. Его взаимоотношения с доном Хуаном строились по самой распространенной и типичной из традиционных классических схем взаимодействия учителя с учеником. Такие ситуации были описаны сотни раз, а может быть, даже тысячи. Очень многие из старинных трактатов построены по той же схеме, что и книги Кастанеды. Взять, хотя бы, ту же Гхеранда-Самхиту… Или Бхагавад-Гиту… Просто Кастанеда с потрясающим мастерством сумел подать все это в исключительно современной интерпретации… Только и всего. Поэтому то, что происходит между нами с тобой — отнюдь не исключение из общего правила. Оттого и выглядит настолько банальным… За все те жизни, в которых мы с тобой встречались, уже можно было бы и привыкнуть… Учитель и ученик менялись местами, один уходил, другой оставался, но по сути… Суть взаимодействия не изменялась. Если ты пороешься в памяти… в памяти вообще… ты вспомнишь, что в предыдущий раз ушел ты, а я оставался.
— Я помню. Кажется, я помнил это всю жизнь… С самого детства.
— Вот видишь… А говоришь — банально… Конечно, банально — в известном смысле.
Но… До сих пор в конце всегда была смерть одного из нас. И некоторая недоговоренность… Три точки… Иногда — две после знака вопроса. Верно?..
— Да, — согласился я.
— В этот раз уйти должен был я. Но я жив, и я знаю, что проживу еще долго. Мы с тобой попали сюда на грани эпох. Что-то кардинально меняется в мире, в нас, в том, что нам надлежит здесь делать. И поэтому, видимо, наши пути расходятся. А смерть, которая должна поставить точку, уже пришла.
— Он кивнул в сторону моря. На том месте, где в последний раз видели погибшего аквалангиста, по-прежнему болталась пластмассовая бутылка, привязанная к лежащему на дне камню.
— Смерть уже пришла, и прошла мимо. Возможно, кто-то из нас двоих в этой жизни достигнет порога истинного бессмертия… Если я прав, то именно тебе предстоит найти тело того парня и передать его местным властям. Что-то вроде ритуала. Он ни в чем не виноват, так же, как и мы с тобой. Просто так вышло. Совпадение. Или знак… как сказал бы дон Хуан.
Он улыбнулся и на минуту о чем-то задумался, а потом сказал:
— И еще… Смерть — это жестокий и окончательный знак. И если все произойдет именно так, как я говорю — а я в этом почти не сомневаюсь — это будет означать, что здешние места для тебя исчерпаны, и тебе не следует впредь являться сюда за Силой. Они больше не будут для тебя местами Силы. И не нужно пытаться вытянуть из них последние соки — это сделает их враждебными тебе. Поблагодари их и уходи.
И не возвращайся.
— Как, совсем? А если я захочу отдохнуть?
— Мир большой. Впрочем, ты можешь вернуться, но только тогда, когда