фабула — история об испытаниях, выпавших на долю двух любящих сердец, — вполне подходит и к истории Лейли и Меджнун и к истории Саши и Кати из «Двух капитанов» Каверина. Все это про одно и то же по своему основному смыслу. Как и все остальные сюжеты. Литература — не тот объект в истории, который мы пытаемся для себя определить как искомый. Наверное, к счастью. Но мы говорили об общей деградации искусства. Закончим эту тему театром.
Что мы здесь видим? Театр, там, где он сохраняет традиции, еще держится. Но, столкнувшись с его новыми формами, где герои ходят на ходулях, одеваются в одинаковые простыни или юбки (все повально!), совершают постоянные непереводимые пантомимы, вылезают из немотивированных содержанием бочек, передвигаются ползком, поочередно намеренно шарахаются спиной о жестяную пластины в центре сцены, монологи проговаривают лежа, а также совершают прочие безобразия, хочется, чтобы кто-либо властный и нормальный ткнул носом этих новаторов и как Белолобому (неразумному щенку, из какого-то детского произведения о животных) повторил несколько раз: «Ходи в дверь! Ходи в дверь! А не в окно!». Но даже если и предоставить театральных экспериментаторов самим себе без всякого воспитующего действия на них со стороны, то и обычный театр, не падая низко, никуда и не растет. Тоже все вершины уже достигнуты, остается только достойно повторять нажитое предшественниками.
Даже в порнографии, которая по рейтингу популярности занимает двадцать первых сайтов (двадцать первых!!!) в списке наиболее посещаемых тем интернета, произошел откат от достигнутых позиций. Наше «даже» говорит не об осуждении порнографии. Мы не вправе осуждать свой интерес к ней. Это — тоже наша природа. Отказавшись от материализма, как возводящего эту природу в причину Всего, мы отказались и от идеализма, который делает эту природу иллюзорной и недостойной. Мы договорились, что раз уж Бог создал нас для жизни и в природе, то ничто в природе не может не быть занятием для людей, если это не встречает сопротивления других участников данного занятия. Наше «даже» имеет в виду только соотносительность порнографии с искусством, потому что с одной стороны это уровень средневекового бродячего цирка (раньше в нем показывали исключительные уродства человека и гребли на этом деньги, а теперь показывают наоборот исключительные достоинства и гребут деньги, опять же, с этого), а с другой стороны, она прямо является не искусством, а наркотиком, миром мечты, в котором через отождествление с персонажами