Но всех их объединяло одно – они, все как один, были до краев заполнены вселяющей ужас зловещей сущностью, которую и вообразить трудно – хотя на вид казались абсолютно пустыми.
Три месяца Сепия наблюдала за ощеренной тиранией Пустоты, уже почти отчаявшись увидеть конец этому чашечному балагану.
Но однажды, когда улетел последний снегирь и вслед за ним, талой водой уплыла прочь из города оттепель – девушка проснулась в прекрасном настроении и весело припрыгивая вбежала на кухню вскипятить чайник, но осмотревшись по сторонам – ужаснулась от увиденного – кругом валялась немытая посуда, полы были неметеными, а паутина закрыла собой всё окно.
Оглядываясь по сторонам, она никак не могла взять в толк, что же тут могло произойти. Она размышляла до тех пор, пока на глаза ей не попалась злосчастная грязная занавеска, криво висевшая на окне. Сепию тут же прошибли воспоминания и она смущенно отвернулась, уставившись в пол.
Девушка, в одночасье вспомнила всё, что случилось с ней за последние три месяца, но память эта была будто мимолетной, краткосрочной.
В короткие промежутки, между вспышками и провалами памяти, она знала наверняка, что Пустота уже навещала её, прихватив с собой на память былые легкомыслие с беспечностью, которые в народе зовут юностью.
На смену этой истине, сразу же пришла другая – что Пустота приходит ко всем без исключения, даже к тем, кто это отрицает, так как просто не помнит об этом. И в следующий миг, навылет, через всё её тело громогласным комом прокатилась еще одна мысль, оставив после себя ярко выраженное послевкусие – что Пустота некогда съевшая её юность, приходила за очередной порцией – за её молодостью, но на этот раз, ей удалось лишь надкусить её, а не сожрать полностью.
В это бесконечно длящееся мгновенье, для Сепии было очевидным, что без толку откупаться и прививаться от Пустоты – она всё равно придет в свой час и заберет причитающееся ей, но и в долгу не останется – оставив после себя мудрость. Что было делать ей со своим новым, незнакомым содержанием, она не знала – с одной стороны, она чувствовала себя прежней, а с другой – болезнь вместе с собой, унесла какую-то сакральную её часть.