Апелляция к «Науке логики» Гегеля при обсуждении проблем логики становится в каком-то смысле обязательной. В качестве примера можно сослаться на статью Г. К. Баммеля «Ленин и проблема логики в марксизме» 1929 г., где он, цитируя Ленина, пишет: «Показав, что мысленные формы не только “средство”, “полезность”, “безразличные средства”, Гегель действительно доказал, что понятия не являются вовсе чем-то субъективным, происходящим только в голове, что “логические формы и законы не пустая оболочка, а отражение объективного мира. Вернее, не доказал, а гениально угадал”. В этом признании единства бытия и мышления величайшее преимущество логики Гегеля по сравнению с формальной логикой, противопоставляющей логические формы предметам и отрывающей форму мышления от содержания. “Гегель же требует от логики, в коей формы были бы содержательными формами, – говорит Ленин, – формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содержанием”, а вместе “с этим введением содержания в соображения логики предметом становятся не вещи, а суть, законы их движения”, – интерпретирует далее Ленин мысль Гегеля» [Баммель, 1929, с. 3–4].
В своей вступительной статье к первому тому сочинений Гегеля А. М. Деборин противопоставляет новую, «диалектическую логику», которую необходимо разработать на основе логики Гегеля, но применив к ней материалистические принципы Маркса, и старую, традиционную, или формальную, логику.
«Современная наука переживает период “смуты”, – это несомненно. Мы находимся, быть может, накануне некоторой перестройки всего здания современной науки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие естественники скатываются к идеализму и даже мистицизму, не будучи в состоянии теоретически осмыслить накопившиеся в той или иной научной дисциплине противоречия. Для преодоления последних старая формальная логика оказывается недостаточной. Она должна быть замещена диалектической логикой» [Деборин, 1930, с. XVI].