Шаги Катрин гулко раздавались по скрипучей лестнице. Внизу, в общем зале, было непривычно тихо. Даже пьяницы, обычно оравшие до рассвета, молчали. Бартоломью, трактирщик с лицом, изборожденным шрамами, сидел за стойкой, обложившись бутылями с мутной жижей. Он не поднял головы, но его пальцы судорожно сжали тряпку, которой он протирал стойку.
– Опять твои штуки? – прохрипел он.
Катрин остановилась у подножия лестницы.
– Какие штуки?
Она сделала шаг вперед. Тень за ее спиной вытянулась, коснувшись потолка.
Бартоломью медленно поднял глаза. Его лицо было серым, как у мертвеца.
– Убирайся из моего заведения.
Катрин усмехнулась.
– Боишься?
Она щелкнула пальцами.
Все свечи в таверне разом погасли. В темноте кто-то застонал.
– Где она?! – раздался чей-то шепот.
– Не двигайся…
Катрин медленно прошла между столами. Ее плащ шелестел, будто живой.
– Кто-нибудь хочет меня остановить?
Тишина. Только тяжелое дыхание и скрип дерева. Она толкнула дверь ногой – и вышла в ночь.