и ту же женщину.
— Почему бы нет? Во всяком случае, я не исключаю такой возможности.
Как бы то ни было, у нсе имеются ключи от дома. А мистер Сэлтонстолл уверял
меня в обратном.
— Сейчас это не так уж важно. Мне хотелось бы знать другое… Впрочем,
ты приехал сюда лишь накануне и просто не успел бы нанять прислугу.
— Я и не пытался.
— В это я верю. Ты не пошевелишь и пальцем, чтобы убрать пыль, даже
если, будешь сидеть в ней по самые уши. — Она пожала плечами. —
Обязательно выясни, кто эта женщина, и запрети ей здесь появляться. Вовсе
незачем давать людям лишний повод для сплетен.
Покончив с этой темой, мы наконец приступили к завтраку, после которого
Рода должна была отправляться в обратный путь.
За едой мы почти не разговаривали, Рода казалась чем-то озабоченной и
отвечала на мои вопросы лишь односложными репликами, а потом ни с того ни с
сего воскликнула:
— О, Адам! Разве ты не чувствуешь это?
— Чувствую что?
— Что этот дом хочет тобой завладеть. Не ты им, а он тобой — я это
чувствую. Он тебя как будто подстерегает.
После минутного замешательства, я начал с самым серьезным видом
втолковывать ей, что дом этот является неодушевленным объектом и кроме меня
— да еще, быть может, каких-нибудь мышей — здесь нет ни одного живого
существа, а само по себе здание не может хотеть или не хотеть чего бы то ни
было.
Как ни странно, ее мои слова не убедили, и когда час спустя она
собралась уезжать, я вдруг услышал ее умоляющий голос.
— Адам, поехали вместе — прямо сейчас.
— Ты хочешь, чтобы я лишил нас обоих целого состояния ради одной твоей
прихоти?
— Это вовсе не прихоть, Адам. Будь осторожен.
На том мы и расстались. Рода обещала заехать ко мне еще через некоторое
время и попросила писать ей чаще и подробней обо всем, что здесь будет
происходить.
III
События этой ночи пробудили во мне воспоминания далекого детства — я
вновь живо представил себе зловещий и мрачный облик Урии Гаррисона и
припомнил свои детские фантазии и страхи, связанные с наглухо закрытой
мансардой, куда не смел входить никто из нашей семьи за исключением
двоюродного деда. И вот я решил, что настала пора проникнуть в мансарду и
разобраться, наконец, со всеми дедовскими секретами.
Вчерашняя дождливая погода сменилась ярким солнцем, которое, врываясь в
раскрытые окна, придавало внутреннему убранству дома оттенок спокойной и
благородной старины, не имевшей ничего общего с теми зловещими образами, что
прежде рисовало мне воображение. Этот день был как будто специально создан
для того, чтобы раз и навсегда покончить с темными загадками прошлого. Не
долго думая, я взял связку ключей, переданную мне мистером Сэлтонстоллом, и
отправился наверх, прихватив с собой керосиновую лампу, поскольку в лишенной
окон мансарде не было никакого естественного освещения.
Что касается ключей, то они не понадобились. Мансарда была не заперта.
"И пуста", — подумал я, перешагнув порог и оглядываясь по сторонам.
Впрочем, не совсем пуста. Посреди комнаты стоял один-единственный стул, на
котором лежали предметы женской одежды и резиновая маска — из числа тех,
что отливают по форме человеческого лица. Поставив лампу на пол, я
приблизился, чтобы внимательно рассмотреть эти вещи.
Вот что я обнаружил: простое домашнее платье из хлопчатобумажной ткани
очень старомодного фасона и расцветки с преобладанием серых и темных тонов,
передник, пару резиновых перчаток, чулки с подвязками, комнатные туфли и,
наконец, маску. Последняя оказалась вполне обычным изделием подобного рода,
если не считать прикрепленного к ней парика — необычным был лишь сам факт
нахождения ее среди этих вещей. Одежда скорее всего принадлежала экономке
Урии Гаррисона — вероятно, она пользовалась этой комнатой для переодевания.
С другой стороны, если это делалось с ведома старика, мне было непонятно,
почему он позволял уборщице так запросто входить в мансарду, являвшуюся
запретной зоной даже для его близких родственников.
С маской тоже было не все ясно. Вряд ли она завалялась здесь по чистой
случайности; на ощупь резина была не затвердевшей, а мягкой и гибкой —
стало быть, ею пользовались еще сравнительно недавно. Потрогав рукою пол, я
убедился, что мансарда, как и весь дом в целом, содержалась