при иных обстоятельствах подготавливались бы исподволь,
медленно и незаметно?..
Было уже довольно поздно, когда мы разошлись по своим комнатам. Я уснул
почти сразу, благо дом находился в стороне от проезжей дороги; кроме того,
насколько я успел заметить, здесь никогда не было шорохов и скрипов, обычных
для большинства старых домов. Засыпая, я слышал, как Рода внизу беспокойно
ходит по комнате — она еще не ложилась.
Далеко за полночь я внезапно открыл глаза.
Несколько секунд я лежал неподвижно, силясь понять, что послужило
причиной моего пробуждения. Звуки собственного дыхания? Чье-то постороннее
присутствие? Или то и другое вместе?
Я вытянул руку и тотчас наткнулся — ошибки быть не могло — на
обнаженную женскую грудью. Одновременно я почувствовал рядом с собой жаркое
прерывистое дыхание — еще миг, и кровать опустела, и я скорее угадал, чем
услышал, как кто-то открыл дверь и вышел прочь из моей спальни.
Окончательно проснувшись, я сбросил легкую простыню — ночь была душной
и влажной, и я спал без одеяла, — выбрался из постели, слегка трясущимися
руками зажег лампу и долго в одних трусах стоял посреди комнаты, не зная,
что предпринять дальше.
Признаться, я сперва подумал было о Роде, что лишь доказывает степень
моей растерянности, поскольку подобный поступок был совсем не в ее духе —
пожелай она провести ночь в моей постели, она бы прямо так и сказала; это
случалось между нами уже не раз. И потом, женская грудь, которую я нащупал
рукой, была не упругой и восхитительно округлой, как у моей невесты, а
старой и вялой, с большими дряблыми сосками. Прикосновение к ней не вызвало
у меня никаких чувств, кроме ужаса и отвращения.
Взяв лампу, я вышел из комнаты, намереваясь обыскать дом. В тот момент,
когда я достиг центрального холла, где-то высоко вверху и — как мне
показалось — вне дома раздался истошный женский вопль, в котором явственно
слышались боль и страх. Звук этот, медленно угасая, проплыл над домом и
вскоре окончательно растаял в вышине. Все это продолжалось не более тридцати
секунд, в течение которых я стоял совершенно неподвижно, а затем,
развернувшись, медленно отступил в свою спальню.
Прошло еще около часа, прежде чем я вновь задремал, а когда на рассвете
проснулся, воспоминания о ночных событиях перемешались в моей голове с
обрывками сновидений, так что я уже готов был усомниться в их реальности.
Однако, появившись на кухне, где Рода была занята приготовлением
завтрака; я по выражению ее лица сразу догадался, что здесь не все ладно.
— Этой ночью в доме была посторонняя женщина! — сказала она, даже не
ответив на мое приветствие.
— Значит, это мне не приснилось! — вскричал я.
— Кто она такая? — Рода смотрела на меня в упор.
— Понятия не имею.
— Что за причуда — затевать уборку в доме среди ночи, — продолжила
она. — Эта женщина…
— Так ты ее видела?
— Видела, разумеется. А что, тебя это удивляет?
— И как она выглядела?
— Она показалась мне довольно молодой, но только сначала — потом у
мсня возникло впечатление, будто я вижу перед собой древнюю старуху. Ее лицо
было лишсно всякого выражения — словно окаменело, и только глаза казались
живыми.
— А она тебя заметила?
— Вряд ли. По крайней мере, я в этом не уверена.
— Все точно! — воскликнул я. — Это была экономка моего двоюродного
деда! Когда я сюда приехал, в доме была чистота, ни одной пылинки. Да и
сейчас — посмотри вокруг. Старик не отменил своих прежних распоряжений, и
она продолжает приходить сюда каждую ночь. Однажды в детстве я ее уже
видел…
— Чушь какая-то! Урия Гаррисон умер в марте — больше трех месяцев
назад. Самый последний дурак давно бы уже сообразил, что раз хозяина нет в
живых, приходить сюда незачем. В конце концов, кто ей платит?
И действительно — кто? Я ничего не мог на это ответить.
Разумеется, я не стал распространяться обо всех подробностях ночных
событий. Я только заверил Роду, что ни разу не видел этой женщины со времени
той первой и единственной встречи, когда еще малолетним ребенком застал ее
за ночной уборкой.
— Я хорошо запомнил ту же самую особенность, о которой говорила ты —
странную невыразительность ее лица.
— Адам, это было более двадцати лет назад, — сказала Рода. — Вряд ли
мы с тобой видели одну