На улице зябко, как у М. внутри. Она чувствует дрожь то ли из-за того, что опаздывает на занятия, то ли от неожиданных метаморфоз с телом и психикой, которые, кажется, не остановить. Поднимает воротник жакета, чтобы никто не смог увидеть чужеродный выступ.
Она забегает в школу, бодро приветствуя встречающихся ей преподавателей и знакомых учеников. Здесь всё, как всегда, но иначе. Пахнет пылью и старым линолеумом. Рядом с классом математики пустынно: «Вокруг меня никого нет – какое счастье! Одноклассники не улучили момента, чтобы подразнить меня».
Под лучами утреннего солнца, украдкой пробивающегося сквозь осеннее небо, девушка замечает, что её пальцы выглядят длиннее, благороднее. Горло давит смертельная хватка: «Я становлюсь мужчиной. Я. Становлюсь. Мужчиной».
Ещё немного – и лицо М. превратится в уродливую, вытянутую, застывшую в беззвучном крике маску, как на картине Мунка.
Звенит первый звонок. Всё начинается.
15.10
В эти месяцы М. можно часто застать в полумраке крошечного кинозала «для избранных». Словно на впаянном в стену экране молчаливые герои бродят по пустынным улицам, задумчиво разглядывают своё отражение в воде или лежат, не двигаясь, под монотонный голос закадрового рассказчика.
В нос ударил привычный запах – попкорн, бумажные билеты, чужая одежда. М. рада, что в моду вернулись мешковатые кожаные куртки: в свою она прячет стыд и неловкость; в ней она укрывается от не прошеных взглядов. Руки по-мальчишески засунуты в карманы. Ладони влажные. Ноги согнуты в коленях.
Зал полупустой, но всё равно кто-то шелестит голосом то тут, то там. Она предчувствует: фильм будет неспешный, вязкий, как сырая верёвка. От его названия вибрирует жаром.
Когда свет постепенно гаснет, и первые кадры заполняют экран, М. скользит по спинке кресла и выдыхает. Внутри неё шевелится не тревога, а ожидание. Грядёт что-то важное. Как будто она сама фильм, сюжет которого переписывается.
«Женщина в песках».