Валерия Сосновская
Тело текста
…и пускай как человеку мне знакома история
всё что пишу – начиналось с мгновения той пустоты
пустота всё вместит
могу вложить в неё сорванный лист и ядерный взрыв
истощенье и радость
у меня нет цели сгладить конфликт между смыслами
но как долго они смогут уживаться враждуя
Таникава Сюнтаро
Д. / НЕ-Д.
Д. часто ездил в поездах. К «поездной романтике» он привык куда быстрее, чем к самолётам, которые всегда вызывали у него временную диссоциацию. Во время взлёта, когда Д. не по-детски вдавливало в сиденье, он терял контакт с телом: пальцы рук и ног превращались в беснующихся, покрытых шерстью зверьков – он был готов вот-вот потерять сознание. К счастью, это состояние стало временным и больше не вызывало у него неподдельного страха о том, что его бессилие будет замечено окружающими.
В такие моменты Д., как принято у мужчин, изо всех сил пытался «держаться молодцом»: прилагал нечеловеческие усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение и серьёзный взгляд. Когда поблизости дама подглядывала украдкой, он выдавливал вымученную полуулыбку, приветствуя заинтересовавшуюся соседку. Иссиня-чёрные волосы Д., похожие на торчащие пружинки, казалось, ловили тревожный сигнал внутренней радиостанции.
С поездами было всё иначе. Там Д. часто читал политические журналы – вроде Foreign Affairs, New Statesman, 世界 (Сэкай), которые друзья привозили ему из-за рубежа. В дорогу он покупал несколько пачек lebkuchen – немецких имбирных пряников – и уплетал их почти сразу и запивая горячим чёрным чаем, который обжигал и без того болезненные губы, давно забывшие, каково это – быть мягкими от заботы, а не потрескавшимися от равнодушия.