Глава 5. О простынях, православии и обо всём «нерусском»
Профессор Воровский печатал, как будто отбивался от навязчивых мух. Пальцы нервно стучали по клавишам, словно каждая фраза требовала защиты от вторжения.
– Хорошо, – начал он, – но скажите: зачем эти парни одевают на себя вот эти непонятные тряпки, ходят в нерусских одеждах, поют нерусские песни? Они же могли бы быть, к примеру, православными, следовать своей традиции, никого не шокировать, никого не пугать, никому ничего не навязывать. Зачем вот это всё нерусское?
На экране появилось её сообщение – спокойно и сдержанно, но не без искры.
– Профессор Воровский, – ответила Лалита, – вы затронули не только вайшнавов, но и вообще тему восприятия любой чуждой культуры. Так что давайте разложим всё спокойно, без эмоций.
– Эти «нерусские тряпки», как вы выразились, – это не маскарад. Это часть определённого образа жизни. Вайшнавы одеваются в традиционную индийскую одежду, потому что она символизирует не просто национальность, а отречение. Это не о восточном колорите – это о внутреннем выборе: жить не ради потребления, а ради служения. Их одежда – это манифест. Молчаливый, но ясный.
– Что касается песен – это мантры. Это не «нерусская эстрада», не фольклор с чужого континента. Это вибрации звука, которые, по их убеждению, очищают ум, стабилизируют сознание, соединяют с божественным. Они повторяют эти мантры тысячелетиями, не для того чтобы кого-то удивить, а чтобы напомнить себе, кто они.
Несколько секунд тишины. Лалита продолжила.
– Почему не остались в православии? Потому что не нашли там ответы. Или потому что искали другую глубину. Кто-то – потому что православие не было частью их личного пути. Кто-то – потому что впервые почувствовал живую духовность именно в этой странной «нерусской» мантре, в этих простынях и босых ногах на асфальте.