1. Тени в тумане.

В тот вечер воздух был неподвижен, как вода в глубоком колодце. Лес стоял чернильной стеной, и только редкие всполохи фонарей на шоссе выхватывали из темноты обрывки кустов, острые профили камней, сломанные ветки. Виктор шёл медленно, стараясь не наступать на лужи, которые отражали серое небо. Его ботинки уже давно промокли, и каждый шаг отдавался холодом в ступнях. Он не спешил, хотя сердце подгоняло вперёд, будто за спиной кто-то шёл следом. Дорога, по которой он возвращался, была знакома с детства, но сейчас казалась чужой, словно её вывернули наизнанку. Всё вокруг было слишком тихо – ни стрекота кузнечиков, ни шума ветра, только отдалённый плеск воды в канаве.

Виктор остановился у поваленного дерева, прислушался. Где-то вдалеке раздался глухой стук, похожий на звук закрывающейся двери. Он поднял воротник куртки, вцепился в ремень рюкзака и двинулся дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Туман стелился по земле, цеплялся за ноги, как мокрое одеяло. В этом тумане всё теряло форму: деревья превращались в призрачные колонны, кусты – в чёрные пятна. Иногда казалось, что впереди кто-то стоит, но стоило моргнуть – и фигура исчезала, уступая место пустоте.

Он вспомнил, как в детстве бегал по этим тропинкам, собирал орехи, искал лягушек в канаве. Тогда лес казался безопасным, почти домашним. Теперь же каждый шорох заставлял вздрагивать, а каждый шаг давался с трудом. Виктор остановился, чтобы перевести дыхание. В груди жгло от сырого воздуха, а в голове крутились обрывки мыслей: зачем он пошёл этой дорогой, почему не остался ночевать у знакомых, что за странный звон раздался в телефоне перед выходом. Он достал мобильник – экран был чёрным, будто разрядился, хотя утром заряд показывал девяносто процентов.

Вдруг из тумана выплыл силуэт старого указателя. Табличка покосилась, буквы почти стерлись, но Виктор знал, что отсюда до его дома не больше километра. Он шагнул вперёд, но тут же остановился: за спиной раздался тихий хруст, словно кто-то наступил на сухую ветку. Виктор медленно обернулся. В тумане ничего не было видно, только редкие пятна света от фонаря на перекрёстке. Он прислушался, но кроме собственного дыхания не услышал ничего. Всё же он ускорил шаг, стараясь идти ровно, не показывать страха даже самому себе.

– Эй! – позвал он, но голос прозвучал глухо, будто его кто-то проглотил.

Ответа не было. Виктор пожал плечами, натянул капюшон и пошёл дальше. Туман становился всё плотнее, дорожка под ногами исчезла, и пришлось ориентироваться по памяти. Вдруг слева мелькнул слабый огонёк, похожий на свет свечи. Виктор замедлил шаг, вгляделся, но огонёк исчез так же внезапно, как и появился. Он шагнул в ту сторону, но нога соскользнула, и он едва не упал. Под ногами оказалась кочка, скрытая мокрой травой. Виктор выругался сквозь зубы и вернулся на тропу.

Дальше идти стало труднее: туман сгустился, как молоко, и казалось, что воздух стал вязким. Виктору пришлось идти почти на ощупь, вытягивая руки вперёд. Вдруг справа раздался тихий смешок – детский, звонкий, но в то же время какой-то неестественный. Виктор остановился, прислушался, но смех больше не повторился. Он хотел повернуть назад, но не был уверен, где теперь находится дорога.

Виктор сделал несколько шагов вперёд, и внезапно почувствовал, как земля под ногами стала мягкой, вязкой. Он опустил взгляд – сапоги утопали в грязи. Попытался вытащить ногу, но сапог застрял. Он наклонился, чтобы освободить обувь, и в этот момент услышал за спиной тихий шёпот. Слова были неразборчивы, но интонация была угрожающей. Виктор резко обернулся, но увидел только туман и тёмные силуэты деревьев.

Он выпрямился, огляделся. Впереди показался силуэт старого моста, перекинутого через ручей. Виктор вспомнил, что этот мост давно не ремонтировали, доски на нём гнили и прогибались под ногой. Он шагнул на первую доску – она жалобно скрипнула. Виктор замер, прислушался, потом осторожно перешёл на другую сторону. За спиной снова послышался шорох, но он не стал оборачиваться.

На другой стороне моста туман стал ещё гуще, и Виктор едва различал очертания деревьев. Вдруг где-то впереди мелькнул свет – тусклый, жёлтый, будто кто-то держал фонарь. Виктор шагнул в ту сторону, но свет исчез. Он остановился, прислушался. Сердце билось быстро, ладони вспотели. Он вытер их о куртку и двинулся дальше.

Вдруг из тумана выплыла фигура – высокая, неестественно тонкая, с длинными руками. Фигура стояла неподвижно, будто ждала. Виктор замер, не зная, что делать. Фигура не двигалась, только туман вокруг неё завивался в спирали. Виктор сделал шаг назад, но нога соскользнула, и он едва не упал. Фигура исчезла так же внезапно, как и появилась.

Виктор глубоко вздохнул, попытался успокоиться. Он продолжил идти, стараясь не смотреть по сторонам. Вдруг в тумане послышался голос – тихий, женский, зовущий по имени. Виктор остановился, прислушался. Голос повторился, стал громче. Он шагнул в ту сторону, откуда доносился голос, но увидел только пустоту.

Он остановился, вытер пот со лба. Воздух был влажным, тяжёлым. Виктору показалось, что он задыхается. Он попытался отдышаться, но в груди жгло. Он опёрся на дерево, закрыл глаза. Когда открыл, туман стал ещё гуще, и он едва различал свои руки.

Вдруг где-то рядом раздался звук, похожий на хлопок. Виктор вздрогнул, обернулся. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла. Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала скользкой, и он чуть не упал. Он выругался, попытался идти дальше, но ноги стали ватными.

Виктор остановился, прислушался. В тишине вдруг послышался плеск воды – будто кто-то бросил камень в ручей. Он шагнул в ту сторону, но ничего не увидел. Вдруг за спиной раздался громкий хруст. Виктор обернулся, но увидел только туман и чёрные силуэты деревьев.

Он вытер лоб, посмотрел на часы – стрелки стояли. Виктор убрал часы в карман, пошёл дальше. Туман становился всё гуще, и дорога исчезла под ногами. Он огляделся, но не увидел ни одного знакомого ориентира. Всё вокруг было чужим, враждебным.

Виктор остановился, попытался вспомнить, где находится. В голове крутились обрывки воспоминаний: дом, детство, смех друзей, запах свежескошенной травы. Всё это казалось далеким, нереальным. Он вытер лицо, посмотрел вперёд. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла.

Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала вязкой, и он едва не упал. Он выругался, попытался идти дальше, но ноги стали ватными. Вдруг где-то рядом раздался звук, похожий на хлопок. Виктор вздрогнул, обернулся. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла. Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала скользкой, и он чуть не упал. Он выругался, попытался идти дальше, но ноги стали ватными.

Виктор остановился, прислушался. В тишине вдруг послышался плеск воды – будто кто-то бросил камень в ручей. Он шагнул в ту сторону, но ничего не увидел. Вдруг за спиной раздался громкий хруст. Виктор обернулся, но увидел только туман и чёрные силуэты деревьев.

Он вытер лоб, посмотрел на часы – стрелки стояли. Виктор убрал часы в карман, пошёл дальше. Туман становился всё гуще, и дорога исчезла под ногами. Он огляделся, но не увидел ни одного знакомого ориентира. Всё вокруг было чужим, враждебным.

Виктор остановился, попытался вспомнить, где находится. В голове крутились обрывки воспоминаний: дом, детство, смех друзей, запах свежескошенной травы. Всё это казалось далеким, нереальным. Он вытер лицо, посмотрел вперёд. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла.

Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала вязкой, и он едва не удержался на ногах. Он остановился, прислушался. Вдруг из тумана донёсся голос – тихий, едва различимый.

– Виктор.

Он вздрогнул, обернулся, но никого не увидел. Голос повторился, стал громче. Он шагнул в ту сторону, откуда доносился голос, но увидел только пустоту.

Виктор остановился, вытер пот со лба. Воздух был влажным, тяжёлым. Он попытался отдышаться, но в груди жгло. Он опёрся на дерево, закрыл глаза. Когда открыл, туман стал ещё гуще, и он едва различал свои руки.

Вдруг где-то рядом раздался звук, похожий на хлопок. Виктор вздрогнул, обернулся. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла. Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала скользкой, и он чуть не упал. Он выругался, попытался идти дальше, но ноги стали ватными.

Виктор остановился, прислушался. В тишине вдруг послышался плеск воды – будто кто-то бросил камень в ручей. Он шагнул в ту сторону, но ничего не увидел. Вдруг за спиной раздался громкий хруст. Виктор обернулся, но увидел только туман и чёрные силуэты деревьев.

Он вытер лоб, посмотрел на часы – стрелки стояли. Виктор убрал часы в карман, пошёл дальше. Туман становился всё гуще, и дорога исчезла под ногами. Он огляделся, но не увидел ни одного знакомого ориентира. Всё вокруг было чужим, враждебным.

Виктор остановился, попытался вспомнить, где находится. В голове крутились обрывки воспоминаний: дом, детство, смех друзей, запах свежескошенной травы. Всё это казалось далеким, нереальным. Он вытер лицо, посмотрел вперёд. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла.

Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала вязкой, и он едва не удержался на ногах. Он остановился, прислушался. Вдруг из тумана донёсся голос – тихий, едва различимый.

– Виктор.

Он вздрогнул, обернулся, но никого не увидел. Голос повторился, стал громче. Он шагнул в ту сторону, откуда доносился голос, но увидел только пустоту.

Виктор остановился, вытер пот со лба. Воздух был влажным, тяжёлым. Он попытался отдышаться, но в груди жгло. Он опёрся на дерево, закрыл глаза. Когда открыл, туман стал ещё гуще, и он едва различал свои руки.

Вдруг где-то рядом раздался звук, похожий на хлопок. Виктор вздрогнул, обернулся. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла. Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала скользкой, и он чуть не упал. Он выругался, попытался идти дальше, но ноги стали ватными.

Виктор остановился, прислушался. В тишине вдруг послышался плеск воды – будто кто-то бросил камень в ручей. Он шагнул в ту сторону, но ничего не увидел. Вдруг за спиной раздался громкий хруст. Виктор обернулся, но увидел только туман и чёрные силуэты деревьев.

Он вытер лоб, посмотрел на часы – стрелки стояли. Виктор убрал часы в карман, пошёл дальше. Туман становился всё гуще, и дорога исчезла под ногами. Он огляделся, но не увидел ни одного знакомого ориентира. Всё вокруг было чужим, враждебным.

Виктор остановился, попытался вспомнить, где находится. В голове крутились обрывки воспоминаний: дом, детство, смех друзей, запах свежескошенной травы. Всё это казалось далеким, нереальным. Он вытер лицо, посмотрел вперёд. В тумане мелькнула тень, быстро исчезла.

Он шагнул вперёд, но земля под ногами стала вязкой, и он едва не удержался на ногах. Он остановился, прислушался. Вдруг из тумана донёсся голос – тихий, едва различимый.

– Виктор.

Он вздрогнул, обернулся, но никого не увидел. Голос повторился, стал громче. Он шагнул в ту сторону, откуда доносился голос, но увидел только пустоту.

Дождь усилился, превращая землю в вязкую кашу, и каждое движение становилось испытанием. Виктор старался не обращать внимания на промокшую одежду и ледяные потоки, стекающие по шее. Вокруг сгущались сумерки, и даже редкие проблески света терялись в густом мареве. Он шёл вперёд, чувствуя, как сырость проникает под кожу, а усталость давит на плечи. Лес становился всё плотнее, ветви низко нависали, заставляя пригибаться, а корни вырывались из земли, словно пытаясь остановить его.

Сквозь шум дождя доносились странные звуки: где-то вдалеке хлопала калитка, скрипели старые качели, будто кто-то раскачивал их в темноте. Виктор остановился, пытаясь различить, что происходит вокруг, но всё сливалось в единый гул. Он продолжил идти, и вскоре его путь преградила старая каменная стена, покрытая зелёным мхом и лишайником. За ней, в полутьме, угадывались очертания давно заброшенного строения. Виктор провёл рукой по холодному камню, чувствуя шероховатость и влажность, и прислушался. За стеной слышался едва уловимый шорох, будто кто-то осторожно передвигался, стараясь не выдать себя.

– Кто здесь? – произнёс он почти шёпотом, но в ответ услышал лишь шелест листвы и отдалённый раскат грома.

Он осторожно обошёл стену, стараясь не наступать на сухие ветки. Внезапно из-за угла показалась высокая фигура в длинном плаще с капюшоном. Лицо её скрывалось в тени, и только глаза светились тусклым зелёным светом. Виктор застыл, не зная, что делать.

– Ты заблудился, – голос был хриплым и низким.

– Я ищу дорогу домой, – Виктор попытался говорить спокойно.

– Здесь нет дома для тех, кто приходит ночью, – фигура приблизилась, и Виктор почувствовал, как земля под ногами стала мягкой, будто проваливается.

Он сделал шаг назад, но провалился в холодную яму, наполненную грязью и водой. Пытаясь выбраться, он скользил по скользкой земле, цепляясь за корни и камни. Вокруг стояла темнота, лишь слабый свет пробивался сверху. Виктор крикнул, но голос утонул в сырости и глухой тишине. Вдруг что-то коснулось его руки – тонкие, ледяные пальцы, от которых по коже побежали мурашки.

– Не бойся, – прошептал чей-то голос совсем рядом.

Свет усилился, и перед ним возникла женщина в длинном платье, с бледным лицом и глубокими, печальными глазами. Она протянула руку, и Виктор почувствовал тепло, исходящее от неё. Он медленно поднялся, и туман вокруг начал рассеиваться, открывая узкую тропинку между деревьями.

– Следуй за мной, – сказала женщина, и Виктор последовал, не в силах сопротивляться.

Они шли по тропинке, окружённой высокими, сплетёнными ветвями. Лес казался живым, каждое дерево наблюдало за ними, а ветер доносил едва различимые слова на неизвестном языке. Время потеряло смысл, и каждый шаг отдавался эхом в тишине.

– Кто ты? – спросил Виктор.

– Я хранительница этого леса, – ответила женщина. – Много лет я наблюдаю за теми, кто приходит сюда, и предупреждаю о том, что скрыто в тени.

– Что скрыто? – Виктор пытался разглядеть что-то в сумраке.

– Тьма, которая питается страхом и забвением. Она пробуждается, когда забывают о старых ритуалах и не чтят землю.

Женщина остановилась у большого камня, покрытого рунами. Они светились слабым голубым светом, меняя форму. Вдруг из леса донёсся громкий треск, земля задрожала.

– Время уходит, – произнесла она. – Ты должен выбрать, куда идти дальше.

Перед Виктором возникло два пути: один был освещён тусклым светом, другой утопал в тьме. Женщина исчезла, оставив после себя запах хвои и сырости. Виктор стоял на распутье, чувствуя ледяной холод. Он сделал шаг на освещённую тропу, и лес будто вздохнул, принимая его.

Дорога вела всё глубже, тени становились длиннее, а звуки – громче. Листья шуршали под ногами, и каждый шаг отзывался в груди тяжестью. Вдруг впереди показался пруд, чёрная гладь которого отражала луну. Виктор остановился, заглянул в воду. На миг ему показалось, что в глубине что-то шевельнулось. Он отпрянул, и в этот момент из-за деревьев вышел мужчина в поношенной одежде, с усталым лицом.

– Ты не должен был сюда приходить, – сказал он.

– Почему? – Виктор сжал ремень рюкзака.

– Лес хранит свои секреты. Многие, кто сюда заходил, не возвращались.

– Я ищу ответы.

Мужчина сел на скамью у пруда.

– Если хочешь узнать правду, будь готов к тому, что она изменит тебя навсегда.

Виктор почувствовал, как холод пробежал по спине. Он спросил о Мёртвом Лесе, и мужчина ответил:

– Лес живёт своей жизнью. Он питается страхом и забвением. Здесь обитают сущности, которым не нравятся чужаки.

Виктор слушал, не перебивая. Мужчина исчез в тумане, оставив его одного. Он продолжил путь, чувствуя, что лес наблюдает за каждым его шагом.

Вскоре тропинка вывела к старому кладбищу, окружённому ржавой оградой. Каменные кресты и надгробия были покрыты мхом, и ветер завывал между ними, словно шептал забытые имена. Виктор остановился у памятника, провёл рукой по камню. В этот момент из-за деревьев вышла женщина в плаще, её лицо скрывалось в тени.

– Ты ищешь ответы, – сказала она.

– Мне нужно понять, что происходит.

– Некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми.

Она коснулась камня, и воздух наполнился шёпотом, смехом и плачем, будто прошлое ожило вокруг. Женщина предупредила, что тьма не прощает ошибок, и исчезла, оставив после себя тревогу.

Виктор двинулся дальше, стараясь не обращать внимания на странные звуки. Тропинка вывела к поляне, где стояло искривлённое дерево. Под ним лежала кукла, покрытая грязью. Виктор поднял её, и в этот момент в тумане появилась фигура ребёнка.

– Помоги мне, – сказал ребёнок и исчез.

Виктор положил куклу на землю и пошёл дальше. Лес становился всё гуще, тени сгущались, а ветер приносил обрывки голосов. Вдруг из тумана донёсся голос, зовущий по имени.

– Виктор.

Он обернулся, но никого не увидел. Голос повторился, становясь громче. Виктор ускорил шаг, стараясь уйти от этого места.

Дорога вывела к старому дому с заколоченными окнами. Дверь была приоткрыта. Виктор вошёл, и дверь захлопнулась за ним. Внутри было темно, стены были увешаны старыми фотографиями. На столе лежал дневник, но страницы его были пусты. В углу мелькнула тень женщины в белом платье.

– Ты не должен был сюда заходить, – сказала она.

Виктор попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Женщина приблизилась, воздух стал холодным.

– Уходи, пока не поздно.

Вдруг дверь распахнулась, и Виктор выбежал на улицу. Туман начал рассеиваться, небо прояснилось, ветер стих. Он стоял на пороге, ощущая, что ночь оставила в нём след. Лес вновь стал тихим, но в этой тишине таилось что-то неуловимое, не дающее покоя.

2. Возвращение в Блэк Холлоу.

Пейзаж за окном вагона постепенно терял очертания, растворяясь в туманной дымке, словно кто-то стирал границы между прошлым и настоящим. Натаниль сидел у окна, не отрывая взгляда от мелькающих деревьев и редких огоньков на горизонте. В его руках лежал билет, который он машинально теребил, будто от этого зависела его судьба. В вагоне было тихо, только редкие пассажиры переговаривались вполголоса, а проводник, усталый и равнодушный, прошёл мимо, не удостоив его взглядом. За стеклом промелькнуло стадо овец, и на мгновение Натаниль вспомнил детство, когда он с отцом ходил на пастбище и слушал рассказы о древних камнях у подножия холма. Тогда всё казалось простым, даже дождь не пугал, а лужи были поводом для весёлых игр. Теперь же каждая капля, стекающая по стеклу, напоминала о времени, которое ускользает сквозь пальцы.

Вдоль железнодорожного полотна росли старые тополя, их ветви тянулись к небу, будто молили о пощаде. Поезд замедлил ход, и в салоне повисла напряжённая тишина. Натаниль почувствовал, как сердце забилось чаще, когда объявили станцию Блэк Холлоу. Он встал, поправил воротник пальто и взял сумку. На перроне было сыро, под ногами хлюпала грязь, а в воздухе витал запах мокрой земли и ржавчины. Платформа встретила его равнодушием: ни одного знакомого лица, только женщина в плаще с ребёнком на руках, да старик, который курил у входа в здание вокзала. Натаниль прошёл мимо, не оглядываясь, и шагнул на улицу, где асфальт был потрескавшимся, а лужи отражали серое небо.

Дорога к дому пролегала через парк, в котором когда-то гуляли с друзьями, устраивали прятки и собирали каштаны. Теперь аллеи заросли бурьяном, лавочки покрылись мхом, а фонари светили тускло, будто не справлялись с наступающей тьмой. На одной из скамеек сидела пара подростков, они молча смотрели на экран телефона, не замечая прохожих. Вдалеке слышался лай собаки, но саму собаку не было видно. Натаниль шёл медленно, стараясь не наступать на мокрые листья, которые прилипали к подошвам. Ветер приносил с собой запах сырости и прелых яблок, где-то за забором скрипела калитка. Он остановился у старого дуба, на котором когда-то вырезал свои инициалы, но теперь кора заросла, и следов не осталось.

Поворачивая на знакомую улицу, он заметил, что многие дома выглядят заброшенными: окна заколочены досками, двери облупились, а на стенах появились странные символы, нарисованные белой краской. У одного из домов на крыльце сидела женщина, она вязала что-то, не поднимая головы, и только когда он проходил мимо, её взгляд скользнул по нему, задержавшись на мгновение. Натаниль кивнул, но ответа не последовало. Дальше по улице стоял грузовик с открытым кузовом, из которого выгружали ящики. Мужчины переговаривались между собой на незнакомом наречии, и один из них бросил на Натаниля короткий взгляд, полный недоверия.

Вдоль дороги росли кусты сирени, но цветы давно осыпались, остались только голые ветки. На углу стоял мальчик в жёлтом дождевике, он держал в руках бумажный кораблик и внимательно наблюдал за прохожими. Когда Натаниль поравнялся с ним, мальчик улыбнулся и спросил:

– Вы вернулись?

– Да, – ответил Натаниль, не зная, что ещё сказать.

Мальчик кивнул и побежал прочь, оставив после себя ощущение тревоги.

Дальше дорога вела мимо старой школы, окна которой были покрыты пылью. На ступенях сидел мужчина в сером пальто, он курил и смотрел вдаль.

– Давно не виделись, – сказал он, когда Натаниль поравнялся с ним.

– Всё меняется, – ответил тот, не останавливаясь.

Мужчина усмехнулся и отвернулся, будто разговор был не нужен.

На площади перед церковью стоял киоск с газетами, но витрина была пуста, а продавец дремал, уронив голову на руки. Колокол на башне пробил пять раз, звук эхом прокатился по пустым улочкам. Натаниль остановился у фонтана, вода в котором была мутной, а на дне лежали монеты. Вокруг фонтана кружили вороны, изредка каркая и взлетая на ближайшие крыши. Один из них сел прямо на край, уставился на Натаниля чёрными глазами, и тот почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Он прошёл дальше, минуя аптеку с выбитыми окнами, и увидел, что на двери висит табличка «Закрыто». На стене рядом кто-то нарисовал круг с крестом внутри, и этот знак повторялся на нескольких домах по обе стороны улицы. Натаниль вспомнил, что раньше здесь всегда было людно, но теперь улицы опустели, и только редкие прохожие спешили домой, не задерживаясь на открытых пространствах.

Ветер усилился, поднял с земли обрывки газет и закружил их в воздухе. На одной из страниц было напечатано чьё-то объявление, но буквы размылись от дождя, и прочитать ничего не удалось. На перекрёстке стоял дорожный знак, покосившийся и покрытый ржавчиной, указывающий в сторону леса. За знаком росла высокая трава, в которой прятались старые бутылки и куски битого стекла. Натаниль свернул во двор, где когда-то играли дети, теперь здесь было пусто, только качели скрипели на ветру.

Сквозь ветви деревьев виднелся его дом – двухэтажный, с облупившейся штукатуркой и заросшим садом. На калитке висел ржавый замок, но ворота были открыты. Он прошёл по дорожке, усыпанной гравием, и остановился у крыльца. На ступенях лежала старая газета, промокшая от дождя, и рядом валялась сломанная игрушка. В окне мелькнула тень, но когда он поднял голову, там уже никого не было.

Натаниль снял перчатки, положил их в карман и постоял несколько минут, прислушиваясь к звукам вокруг. В саду что-то зашуршало, возможно, кошка или еж. Он толкнул дверь, и она открылась с тихим скрипом. Внутри пахло пылью и лавандой, стены были увешаны старыми фотографиями, а на полу лежал ковёр с вытертым узором. В гостиной стояли кресла, накрытые покрывалами, а на столе лежала раскрытая книга. На подоконнике стоял горшок с увядшими цветами, рядом – чашка с засохшим чаем.

Он прошёл по коридору, заглянул в кухню: на плите стоял чайник, а на столе – блюдце с печеньем. В углу висели ключи от сарая, а на стене – календарь, на котором был отмечен сегодняшний день. В шкафу стояли банки с вареньем, а на полке – коллекция старых открыток. В спальне всё осталось почти так же, как и много лет назад: кровать аккуратно застелена, на стуле лежит плед, а на тумбочке – фотография родителей.

Натаниль поставил сумку у двери, присел на край кровати и посмотрел в окно. За стеклом сгущались сумерки, и в саду мелькали огоньки фонарей. Он услышал, как где-то хлопнула дверь, и в прихожей послышались шаги.

– Ты приехал? – раздался голос из коридора.

– Да, – ответил он, вставая навстречу.

В дверях появилась Фиона, она была в длинном свитере и тёплых носках, волосы собраны в пучок. Она улыбнулась, но в её глазах отражалась тревога.

– Я приготовила чай, – сказала она.

– Спасибо, – ответил Натаниль, проходя на кухню.

Они сели за стол, и Фиона налила чай в чашки. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов. За окнами ветер гнал листья по дорожке, и где-то вдали залаяла собака.

– Как дорога? – спросила Фиона.

– Долго, но спокойно, – ответил он, делая глоток горячего чая.

Фиона посмотрела на него внимательно, словно пытаясь разглядеть что-то новое.

– Здесь многое изменилось, – сказала она тихо.

– Я заметил. Всё стало другим.

Они пили чай молча, каждый был погружён в свои мысли. Время тянулось медленно, и только за окном жизнь продолжала идти своим чередом.

В доме становилось всё темнее, и настенные часы, казалось, тикали громче обычного. Фиона зажгла настольную лампу, её жёлтый свет разлился по комнате, делая тени на стенах длиннее и причудливее. Она поставила на стол тарелку с печеньем, но никто не притронулся. Натаниль устроился в кресле напротив, положил руки на колени и ждал, когда сестра заговорит первой. За окнами ветер шуршал в кронах, и где-то вдалеке хлопнула дверь, отозвавшись эхом в пустых комнатах соседних домов.

Фиона долго молчала, потом вдруг подняла голову и посмотрела на брата.

– Ты не представляешь, как здесь стало тяжело жить, – сказала она, её голос дрожал, но в глазах мелькала решимость.

– Я вижу, что город изменился, – тихо ответил Натаниль.

– Это не просто перемены. Здесь что-то происходит, и никто не хочет говорить об этом вслух. Люди сторонятся друг друга, а вечером улицы пустеют. Даже дети перестали играть на площадках.

Он кивнул, вспоминая пустые дворы и заколоченные окна, которые видел по дороге.

– Ты чувствуешь, что кто-то наблюдает за тобой? – спросила Фиона.

– С самого утра, – признался он. – Здесь всё пропитано тревогой.

Она встала, прошлась по комнате и остановилась у окна.

– Иногда мне кажется, что дом дышит вместе со мной. Ночью слышу шаги на чердаке, а утром нахожу на подоконнике странные следы. Я не уверена, что это просто животные.

Натаниль встал, подошёл ближе, осторожно коснулся её плеча.

– Ты не одна. Я здесь, чтобы помочь.

Фиона слабо улыбнулась и вернулась к столу.

– После исчезновения Эдварда всё стало другим. Люди стали подозрительными, перестали доверять даже соседям. А потом начались эти странности.

Он сел рядом, внимательно слушая.

– Расскажи мне всё, что знаешь.

Фиона вздохнула, налила себе чаю и начала говорить, не глядя на брата.

– Несколько месяцев назад в городе появились слухи. Сначала пропали двое подростков, потом исчезла семья с окраины. Полиция искала, но ничего не нашла. Вечерами по улицам стали ходить люди в тёмной одежде, они не разговаривают ни с кем и исчезают в лесу. Никто не знает, кто они такие.

Натаниль сжал кулаки, стараясь не показать волнения.

– Ты видела их сама?

– Один раз. Я возвращалась домой поздно вечером и увидела, как трое мужчин стояли у старого колодца. Они что-то шептали, а потом один из них посмотрел на меня. Его глаза были такими пустыми, что я едва не закричала. Я убежала, не оглядываясь.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя за окном.

– После этого я стала замечать, что соседи ведут себя странно. Они закрывают двери на два замка, не выходят на улицу после заката. А недавно кто-то нарисовал на нашей двери круг с крестом – я стерла, но на следующий день он появился снова.

Натаниль встал, прошёлся по комнате, заглянул в коридор.

– Может, это просто дети балуются?

– Нет, – покачала головой Фиона. – Это какой-то знак. Старики говорят, что так защищаются от зла, которое приходит из леса.

Он вернулся к столу, задумчиво посмотрел на сестру.

– Ты веришь в это?

– Я не знаю, во что верить, – тихо ответила она. – Но я больше не чувствую себя в безопасности.

В этот момент в дверь тихо постучали. Оба вздрогнули, переглянулись.

– Кто бы это мог быть так поздно? – прошептала Фиона.

Натаниль медленно подошёл к двери, посмотрел в глазок. На пороге стоял мужчина в длинном плаще, лицо его скрывала тень.

– Откройте, мне нужно поговорить, – раздался низкий голос.

Он открыл дверь, впуская незнакомца в дом. Тот снял капюшон, и в свете лампы стало видно усталое, измождённое лицо.

– Меня зовут Руари Маклеод, – представился он. – Я пришёл предупредить вас.

Фиона жестом пригласила его за стол.

– Что случилось?

Руари сел, положил на стол промокший от дождя свёрток.

– В городе ходят слухи, что вы что-то ищете. Это опасно. Здесь не любят чужаков, а тем более тех, кто задаёт вопросы.

Натаниль насторожился.

– Мы просто хотим понять, что происходит.

Руари покачал головой.

– Иногда лучше не знать правду. Здесь живёт древний страх, и он не прощает любопытства.

Фиона наклонилась вперёд, её голос дрожал.

– Люди исчезают. Почему никто не ищет их?

– Потому что все боятся, – ответил Руари. – В этом городе есть места, куда никто не ходит. Старый лес, заброшенная часовня, кладбище на холме. Там происходят вещи, которые не поддаются объяснению.

Натаниль сжал чашку, почувствовав, как по спине пробежал холодок.

– Вы видели что-то сами?

– Я был в лесу ночью, – тихо сказал Руари. – Там слышны голоса, которых не может быть. Иногда кажется, что деревья шепчутся между собой. Я нашёл следы – не человеческие, не звериные. Они ведут к старому алтарю, который давно заброшен.

Фиона закрыла лицо руками.

– Что нам делать?

Руари посмотрел на неё с сочувствием.

– Не выходите из дома ночью. Не открывайте дверь незнакомцам. Если услышите зов из леса – не отвечайте.

Натаниль хотел задать ещё вопрос, но Руари уже поднимался.

– Я должен идти. Если понадобится помощь, ищите меня у мельницы за городом.

Он вышел, оставив за собой запах сырой земли и дыма. Дверь захлопнулась, и дом снова наполнился тишиной. Фиона долго сидела, не двигаясь, потом поднялась и ушла в свою комнату. Натаниль остался на кухне, глядя на пустую чашку. В голове роились мысли, но ни одна не приносила облегчения.

Он вышел в коридор, заглянул в гостиную. На стенах висели фотографии родителей, некоторые из них были пожелтевшими от времени. В углу стоял старый шкаф, в котором хранились письма и открытки. Натаниль достал одну из них, прочитал несколько строк и убрал обратно. Всё вокруг дышало прошлым, но это прошлое было чужим.

Вдруг где-то наверху скрипнула половица. Он поднялся по лестнице, осторожно ступая, чтобы не разбудить сестру. На втором этаже было темно, только лунный свет пробивался сквозь занавески. В одной из комнат что-то зашуршало. Натаниль остановился, прислушался. Тишина. Он открыл дверь, заглянул внутрь – никого.

Он вернулся в свою комнату, лёг на кровать, но сон не приходил. За окном ветер усилился, по стеклу забарабанил дождь. Время тянулось бесконечно, и каждый звук казался подозрительным. Вдруг в саду что-то зашуршало, словно кто-то пробирался сквозь кусты. Он встал, подошёл к окну, но увидел только тёмные силуэты деревьев.

В доме запахло сыростью сильнее, чем раньше. Натаниль вышел в коридор, спустился на кухню и увидел, что дверь на веранду приоткрыта. Он закрыл её, повернул ключ в замке. Внезапно за дверью раздался тихий голос:

– Помоги мне.

Он замер, прислушался. Голос повторился, но теперь он был похож на детский плач. Натаниль отступил назад, сердце билось в груди, как молот. Он стоял, не двигаясь, пока голос не стих.

Он вернулся в комнату, лёг на кровать и уставился в потолок. В голове звучали слова Руари, и страх, который он испытывал, был новым, незнакомым. Он закрыл глаза, надеясь, что утро принесёт облегчение, но ночь только начиналась.

В саду завывал ветер, и где-то вдалеке раздался протяжный вой. Дом скрипел, стены дышали, а за окнами мелькали тени. Всё вокруг было наполнено тревогой, и даже тишина казалась живой.

3. Первая встреча.

Плотная мгла медленно рассеивалась, уступая место серому свету, который едва пробивался сквозь мутное небо. Натаниль надел куртку, поправил воротник и шагнул за порог, ощущая, как прохладный воздух обволакивает его лицо. На улице было безлюдно, только редкие прохожие мелькали вдалеке, торопясь по своим делам. Улицы были покрыты ковром из влажных листьев, и каждый шаг отзывался негромким шорохом. В воздухе стоял запах мокрой земли, сырости и чего-то неуловимо горького, словно где-то неподалёку тлели сухие ветки. Вдоль дороги росли старые липы, их ветви тянулись к небу, будто пытаясь ухватиться за редкие проблески солнца.

Он шёл медленно, не спеша, прислушиваясь к каждому звуку. Вдруг где-то за углом раздался звон разбитого стекла, но вскоре всё стихло, и только ветер продолжал гнать по улице обрывки газет. На перекрёстке стоял киоск с выцветшей вывеской, в окне которого отражалась пустая дорога. Продавец, сутулый мужчина в клетчатой рубашке, лениво перелистывал газету, не обращая внимания на прохожих. У входа в лавку сидела кошка, свернувшись клубком, и лениво наблюдала за миром полуприкрытыми глазами.

Натаниль свернул на боковую улочку, где дома стояли вплотную друг к другу, а окна были запотевшими от утренней сырости. На одном из подоконников лежала связка сушёных трав, а рядом висела старая подкова. Вдалеке послышался детский смех, но, когда он приблизился, двор оказался пустым. Только качели медленно раскачивались, скрипя на ветру. Он прошёл мимо старой школы, где когда-то учился, и задержался у ворот, вспоминая, как бегал здесь с друзьями. Теперь здание казалось заброшенным: окна были заколочены, а на стенах проступали следы времени.

На площади перед церковью стоял памятник, покрытый мхом и трещинами. Вокруг него кружились вороны, изредка каркая и взлетая на ближайшие крыши. Один из них сел прямо на край, уставился на Натаниля чёрными глазами, и тот невольно ускорил шаг. Вдоль дороги росли кусты сирени, но цветы давно осыпались, остались только голые ветки. На углу стоял мальчик в жёлтом дождевике, он держал в руках бумажный кораблик и внимательно наблюдал за прохожими. Когда Натаниль поравнялся с ним, мальчик улыбнулся и спросил:

– Вы вернулись?

– Да, – ответил Натаниль, не зная, что ещё сказать.

Мальчик кивнул и побежал прочь, оставив после себя ощущение тревоги.

Дальше дорога вела мимо старого здания аптеки, где когда-то работала его мать. Окна были покрыты пылью, а на двери висела табличка «Закрыто». На стене кто-то нарисовал круг с крестом внутри, и этот знак повторялся на нескольких домах по обе стороны улицы. Ветер усилился, поднял с земли обрывки газет и закружил их в воздухе. На одной из страниц было напечатано чьё-то объявление, но буквы размылись от дождя, и прочитать ничего не удалось.

Он свернул в переулок, где когда-то играли дети, теперь здесь было пусто, только качели скрипели на ветру. Сквозь ветви деревьев виднелся дом – двухэтажный, с облупившейся штукатуркой и заросшим садом. На крыльце стояла женщина в длинном пальто, она вязала что-то, не поднимая головы. Только когда он проходил мимо, её взгляд скользнул по нему, задержавшись на мгновение. Натаниль кивнул, но ответа не последовало.

На площади у фонтана, где когда-то собирались местные жители, теперь было пусто. Вода в фонтане была мутной, а на дне лежали монеты. Вокруг фонтана кружили вороны, изредка каркая и взлетая на ближайшие крыши. Один из них сел прямо на край, уставился на Натаниля чёрными глазами, и тот почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Он прошёл дальше, минуя аптеку с выбитыми окнами, и увидел, что на двери висит табличка «Закрыто». На стене рядом кто-то нарисовал круг с крестом внутри, и этот знак повторялся на нескольких домах по обе стороны улицы. Натаниль вспомнил, что раньше здесь всегда было людно, но теперь улицы опустели, и только редкие прохожие спешили домой, не задерживаясь на открытых пространствах.

Вдруг на площади появился высокий мужчина с рыжими волосами и серьёзным выражением лица. Он подошёл к Натанилю и поздоровался, представившись Руари Маклеодом. За ним шла женщина с короткой стрижкой, в строгом пальто, с внимательным взглядом. Она представилась Софи Грант, журналисткой местной газеты. Софи спросила, зачем он вернулся, и не дождавшись ответа, добавила:

– Здесь редко появляются новые лица. Особенно сейчас.

Руари предложил выпить кофе в ближайшем кафе, чтобы обсудить последние новости. Троица направилась вдоль улицы, обсуждая происходящее. Софи рассказывала о странных исчезновениях и необъяснимых явлениях, которые стали частыми в городе. Руари делился историями о древних обрядах и кельтских легендах, связанных с лесом, который окружал Блэк Холлоу. В их голосах звучала тревога, но и желание понять, что происходит.

В кафе пахло свежей выпечкой и кофе, но посетителей было мало. За столиком у окна они продолжили разговор, и Натаниль заметил, что оба собеседника избегают смотреть друг другу в глаза, словно скрывая что-то важное. Он пытался уловить между строк намёки и недосказанности, которые делали атмосферу ещё более напряжённой. Софи достала блокнот и начала делать пометки, задавая вопросы Руари о найденных рукописях и старинных документах. Руари рассказывал о том, как в библиотеке он обнаружил записи, описывающие ритуалы и обряды, которые когда-то проводились в этих местах. Он говорил о том, что лес хранит свои тайны, и что некоторые из них могут быть опасны для тех, кто пытается их раскрыть.

Натаниль слушал, чувствуя, как в груди растёт тревога и неясное предчувствие. Он задавал вопросы, пытаясь понять, насколько серьёзна ситуация и что может ждать его в ближайшем будущем. Софи и Руари обменивались взглядами, и в их глазах мелькала тень сомнения и страха. За окном начинало темнеть, и улицы города опустели, только редкие прохожие спешили домой, не задерживаясь на открытых пространствах. Он чувствовал, что возвращение в Блэк Холлоу – это не просто встреча с прошлым, но и начало чего-то нового и неизведанного.

Они договорились встретиться позже, чтобы продолжить обсуждение и обменяться найденными материалами. Натаниль покинул кафе, чувствуя, что впереди его ждёт много вопросов и мало ответов. Он шёл по пустынным улицам, слушая, как ветер шуршит в опавших листьях, и ощущая, что город хранит свои тайны глубже, чем кажется на первый взгляд.

Сумерки накрыли город мягким покрывалом, и фонари зажглись один за другим, отбрасывая на тротуар длинные полосы света. Софи шагала чуть впереди, её шаги были уверенными, но в плечах чувствовалось напряжение. Руари молча рассматривал фасады домов, будто искал что-то знакомое в их потемневших окнах. Натаниль шёл следом, прислушиваясь к каждому шороху, и чувствовал, как с наступлением вечера улицы становятся чужими. Они свернули в переулок, где асфальт был разбит, а стены покрыты граффити и старыми афишами. Ветер поднимал мусор, гонял его по двору, и где-то вдалеке хлопнула дверь.

– Здесь нашли следы, – сказала Софи, останавливаясь у покосившегося забора. – Я видела их утром, но потом дождь почти всё смыл.

Руари присел на корточки, внимательно осмотрел землю.

– Вот здесь, – он указал на едва заметную вмятину в грязи, – и ещё там, у сарая.

Натаниль наклонился, чтобы лучше рассмотреть отпечатки. Они были вытянутыми и глубокими, будто кто-то тяжёлый прошёл по мягкой земле. Рядом валялась сломанная ветка, на ней осталась клочья коры.

– Слишком крупные для собаки, – заметил он.

– Это не собака, – тихо ответила Софи. – Когда я спросила у соседей, они только отмахнулись. Никто не хочет говорить о том, что происходит по ночам.

В этот момент из-за угла вышла женщина в тёмном платке, в руках у неё была корзина с яблоками. Она остановилась, посмотрела на молодых людей долгим взглядом и, не говоря ни слова, пошла дальше. Её шаги быстро затерялись в вечерней тишине.

– Местные боятся, – сказал Руари. – Они не доверяют чужакам и не любят вопросы.

Софи кивнула, достала из сумки блокнот и сделала пометку.

– Я собирала материалы для статьи, но редактор не хочет публиковать ничего, что связано с исчезновениями. Говорит, это только напугает людей.

– А ты сама не боишься? – спросил Натаниль.

– Если честно, иногда боюсь, – призналась она. – Но если молчать, ничего не изменится.

Они обошли сарай, за которым начинался узкий проход между домами. Здесь пахло сыростью и плесенью, а в воздухе висел запах гари. На стене кто-то нарисовал странный символ – круг, перечёркнутый двумя линиями.

– Такие знаки я видел на дверях, – заметил Натаниль.

– Это старый оберег, – объяснил Руари. – Говорят, он защищает от зла, что бродит по ночам.

Софи сфотографировала рисунок и убрала телефон в карман.

– Мне рассказывали, что раньше в этих местах проводили обряды. Кто-то до сих пор верит, что лес вокруг города – живой.

– В библиотеке я нашёл старую рукопись, – сказал Руари. – Там описывается ритуал, который должен был умиротворить лесных духов. Но никто не знает, выполняют ли его сейчас.

Они вышли на небольшую площадь, где стояла чугунная скамейка и росла старая ива. Под её ветвями лежала куча сухих листьев, а рядом валялась детская перчатка. Софи подняла её, осмотрела и положила обратно.

– Здесь недавно пропал мальчик, – тихо сказала она. – Его искали несколько дней, но так и не нашли.

Руари посмотрел на неё с сочувствием.

– В таких случаях обычно молчат. Говорят, что уехал к родственникам, или что его забрали родители.

– Но все знают, что это неправда, – добавил Натаниль.

Софи кивнула, и на её лице промелькнула тень тревоги.

В этот момент раздался громкий крик, эхом прокатившийся по пустым дворам. Все трое замерли. Крик повторился, но теперь он был тише, будто его заглушила ночь. Они переглянулись, и Софи первой двинулась в сторону звука.

Они шли быстро, стараясь не шуметь. В переулке было темно, только редкие окна светились тусклым светом. За углом стоял мальчик лет десяти, он прижимал к груди плюшевого медведя и дрожал всем телом.

– Ты в порядке? – спросила Софи, наклонившись к нему.

Мальчик кивнул, но слёзы катились по щекам.

– Я потерялся, – прошептал он. – Там кто-то был, в тени.

Руари огляделся, но никого не увидел.

– Где твои родители?

– Мама дома, – ответил мальчик. – Я вышел за хлебом, а потом услышал голоса.

Софи взяла его за руку.

– Пойдём, мы проводим тебя.

Они шли молча, мальчик всё время оглядывался назад. Когда дошли до его дома, дверь открыла женщина средних лет, увидев сына, она бросилась к нему и крепко обняла.

– Спасибо, – сказала она, – я уже хотела идти его искать.

Софи улыбнулась, а Руари пожелал спокойной ночи. Они вернулись на площадь, где уже почти не было прохожих.

– Такие случаи становятся всё чаще, – заметила Софи. – Дети боятся выходить на улицу, даже днём.

– Это не просто страх, – сказал Руари. – Здесь что-то изменилось, и все это чувствуют.

Натаниль посмотрел на небо, где между облаками проглядывали звёзды. Ветер усилился, листья закружились в вихре и осели у его ног. Он почувствовал, что ночь только начинается, и впереди их ждёт ещё много загадок.

Они договорились встретиться завтра у библиотеки, чтобы посмотреть рукописи, о которых говорил Руари. Софи пообещала принести вырезки из старых газет, где упоминались похожие исчезновения. Каждый раз, когда они расходились, в воздухе оставалось ощущение недосказанности.

Натаниль пошёл домой один. По пути он заметил, что на некоторых окнах появились новые символы, а на перекрёстке кто-то оставил букет полевых цветов. В одном из дворов слышалась музыка, но она быстро стихла, и снова наступила тишина.

Он остановился у ворот, прислушался к ночи. Где-то вдалеке завывал ветер, и казалось, что город затаил дыхание. Натаниль вошёл в дом, снял куртку и долго стоял у окна, глядя на пустую улицу. В голове крутились слова Софи и Руари, а за стенами дома шуршали тени, которые не спешили исчезать с приходом рассвета.

4. Лесные слухи.

Вечерняя прохлада проникала сквозь стены домов, и даже самые смелые жители спешили задвинуть засовы и задернуть шторы. Ветви старых деревьев гнулись под напором ветра, скреблись по крышам, будто кто-то невидимый пытался проникнуть внутрь. На окраине Блэк Холлоу, где улицы постепенно исчезали в густой тени, у лавки собирались те, кому не спалось. Старики с морщинистыми лицами и дрожащими руками держали кружки с горячим чаем, иногда бросали в огонь щепку, чтобы пламя не угасло. Их разговоры были негромкими, почти шёпотом, и каждый раз, когда кто-то начинал рассказывать новую историю, остальные замолкали, прислушиваясь.

– Вчера ночью я видел свет между деревьями, – начал один из них, глядя в сторону леса, где тьма сгущалась быстрее, чем на улицах. – Сначала подумал, что это фонарик, но свет двигался слишком быстро, будто кто-то танцевал.

– Ты был не один, – перебил его сосед, – я тоже заметил огоньки. Только они исчезли, когда я вышел на крыльцо.

– Это не светлячки, – добавила женщина с седыми косами, – моя бабушка говорила, что такие огни появляются там, где кто-то потерялся и не может найти дорогу обратно.

Ветер подхватил сухие листья и закружил их в воздухе, заставив людей поёжиться. За окнами лавки слышался скрип качелей, хотя на площадке никого не было. Дети, возвращаясь домой с занятий, шли быстро, не оглядываясь, и избегали заросших тропинок, где, по слухам, недавно исчезла собака аптекаря. На заборе у старого дома кто-то вырезал круг с крестом, и теперь женщины бросали туда горсть соли, проходя мимо.

– Мне рассказывали, что в лесу можно встретить не только зверя, – сказала одна из женщин, – но и того, кто приходит по ночам за теми, кто забыл закрыть дверь.

– Это всё сказки, чтобы дети слушались, – отмахнулся молодой парень, но глаза его метнулись к окну, где отражался силуэт дерева.

Слухи множились, и каждый новый рассказ был страшнее предыдущего. Кто-то утверждал, что видел в чаще фигуру в длинном плаще, которая растворялась в тумане. Другие говорили о странных звуках – шорох, скрип, будто кто-то бродит среди ветвей, хотя ни один зверь не издаёт таких звуков. Рыбак, сидевший у двери, поделился своей историей:

– Я возвращался поздно с пруда, и вдруг услышал вой. Не волчий, не собачий – протяжный, будто кто-то зовёт издалека. Я ускорил шаг, но звук только усиливался. Дома я не мог заснуть до рассвета.

Вечерами на крыльцах домов собирались соседи, обсуждали последние новости, но разговоры неизменно возвращались к лесу. Один из мужчин, высокий и худой, вспомнил, как много лет назад его дед рассказывал о ритуалах, которые проводили в полнолуние, чтобы задобрить духов. Теперь никто не знал, как проводить такие обряды, и старые знания были утеряны.

– Моя мать говорила, что лес не любит, когда его тревожат, – тихо произнесла женщина, – если услышишь своё имя в ночи, не отвечай.

В этот момент из глубины улицы донёсся странный звук – то ли плач, то ли смех, и все замолчали, прислушиваясь. Ветер стих, и тишина стала почти осязаемой. Кто-то перекрестился, кто-то сжал в руке оберег, а кто-то поспешил уйти домой, не желая оставаться на улице после наступления темноты.

В доме на окраине Софи сидела у окна, наблюдая за тем, как редкие прохожие спешат укрыться в своих жилищах. Она записывала услышанные истории, пытаясь найти в них зерно истины. Её не покидало ощущение, что все эти рассказы – часть чего-то большего, что ускользает от понимания. За спиной послышались шаги, и в комнату вошёл Руари с книгой в руках.

– Я нашёл старую рукопись, – сказал он, – здесь описываются обряды, которые проводили в нашем лесу много лет назад.

Софи отложила ручку и внимательно посмотрела на него. Руари сел рядом, раскрыл книгу и начал читать вслух отрывки о том, как жители приносили дары духам, чтобы защитить свои дома. В тексте говорилось о том, что лес – это не просто место, а граница между мирами, и если нарушить покой, можно навлечь беду на весь город.

– Думаешь, это связано с тем, что происходит сейчас? – спросила Софи.

– Я не уверен, – ответил Руари, – но слишком много совпадений. Исчезновения, странные знаки, страх, который охватил людей.

Они обсуждали, почему жители боятся даже днём заходить в чащу, и почему никто не рискует оставаться в лесу после заката. В разговорах всплывали старые поверья, предания о духах и исчезнувших путниках, и даже самые скептичные признавались, что лес хранит свои секреты и не прощает любопытства.

В этот вечер ветер особенно сильно завывал в кронах, и казалось, что он несёт с собой предостережение. За окном мелькали тени, и каждый новый звук заставлял вздрагивать. Софи записывала всё, что слышала, а Руари продолжал читать, выискивая в древних текстах намёки на разгадку. На улице редкие фонари отбрасывали тусклый свет, а в глубине леса мерцали огоньки, которых никто не решался проверить.

В лавке на углу старики всё ещё спорили о том, что важнее – помнить старые традиции или не тревожить прошлое. Один из них, самый молчаливый, вдруг заговорил:

– В ту ночь, когда исчезла девочка с соседней улицы, я видел, как по тропе к лесу шли двое в тёмных плащах. Они несли что-то, завернутое в ткань, и не оглядывались. Я хотел окликнуть их, но голос застрял в горле.

– Почему ты не рассказал раньше? – спросил сосед.

– Кто бы поверил? Здесь каждый боится за себя, а чужие беды стали привычными.

В этот момент дверь лавки распахнулась, и внутрь ворвался порыв ветра, затушив свечу на столе. Люди вздрогнули, кто-то поспешно перекрестился. За окном снова послышался вой, и все замолчали, прислушиваясь к ночи.

Софи и Руари продолжали обсуждать услышанное, пытаясь понять, где заканчивается вымысел и начинается правда. Они решили на следующий день отправиться к мельнице, о которой ходило больше всего слухов, чтобы поговорить с мельником и узнать, что он видел по ночам. В этот момент в доме послышался скрип, и оба насторожились, но за стеной оказалась только кошка, которая устроилась на подоконнике.

Вечер тянулся бесконечно, и каждый час приносил новые истории, новые страхи и новые вопросы. За окнами лес шептал свои тайны, и казалось, что он ждёт, когда кто-нибудь осмелится переступить его границу.

Тусклый свет фонаря едва освещал улицу, когда Софи вышла из дома, плотно закутавшись в шарф. Она шла по пустым тротуарам, стараясь не смотреть в сторону леса, где темнота казалась особенно густой. Ветер приносил с собой запах сырой земли и дыма, где-то за углом хлопнула дверь, и этот звук эхом прокатился по переулкам. Вдалеке слышался лай собаки, но он быстро стих, уступив место тишине, в которой каждый шаг отдавался слишком громко. Софи свернула к мельнице, где, по слухам, часто видели странные тени и слышали непонятные голоса. Деревянные ступени скрипели под ногами, а в окнах мелькали отблески огня. Мельник встретил её настороженно, но после короткой паузы впустил в дом, где пахло хлебом и сгоревшими дровами.

– Что привело тебя в такую рань? – спросил он, наливая чай в толстую кружку.

– Мне нужно узнать, что происходит по ночам, – ответила Софи, разглядывая стены, увешанные старыми фотографиями и пучками трав.

Мельник задумчиво посмотрел на неё, потом медленно заговорил:

– По ночам я слышу шаги за стеной, будто кто-то бродит вокруг. Иногда вижу светящиеся точки между деревьями. А прошлой весной у порога нашёл пучок сухих трав, перевязанных красной нитью. С тех пор в доме стали пропадать мелкие вещи: ложки, ножи, даже подкову кто-то снял с двери.

Софи записывала каждую деталь, стараясь не перебивать. Мельник рассказывал о том, как однажды ночью услышал тихий плач, вышел на крыльцо и увидел, как по тропе к лесу идёт женщина в белом. Она не обернулась, но её волосы развевались на ветру, а шаги были едва слышны. Он пытался окликнуть, но голос застрял в горле. С тех пор возле мельницы часто находят странные знаки на земле – круги из камней, ветки, сложенные в причудливые узоры.

– Люди боятся говорить об этом, – тихо добавил он. – Каждый думает, что если молчать, беда обойдёт стороной.

Софи поблагодарила за рассказ и вышла на улицу, где туман уже начал стелиться по земле. Она шла вдоль реки, вслушиваясь в плеск воды и шорохи в кустах. На берегу сидела девочка, она плела венок из сухих трав и напевала что-то себе под нос. Софи присела рядом, спросила, почему та не боится оставаться одна.

– Меня охраняет лес, – ответила девочка, не поднимая головы. – Я слышу, как он поёт ночью. Иногда он предупреждает меня, когда кто-то чужой приходит.

Софи попыталась узнать, что именно говорит лес, но девочка только улыбнулась и побежала прочь, оставив венок на камне. Софи подняла его: в венке были вплетены перья и маленькие косточки, а в центре – гладкий чёрный камень.

Вечером она встретилась с Руари и Натанилем, чтобы поделиться услышанным. Они сидели в гостиной, где пламя камина отбрасывало на стены причудливые тени. Руари разложил на столе старую карту, на которой были отмечены места исчезновений и странных событий. Он рассказал, что нашёл в архиве упоминания о древних обрядах, связанных с лесом. В рукописях говорилось, что в полнолуние жители приносили дары духам, чтобы защитить дома от беды.

– Эти ритуалы давно забыты, – сказал Руари. – Теперь никто не знает, как умиротворить лес.

– Может, именно поэтому всё началось, – предположила Софи. – Люди перестали уважать традиции, и лес отвечает.

Натаниль слушал, не перебивая, разглядывал карту и пытался вспомнить, не слышал ли он в детстве похожих историй. Вдруг за окном послышался скрип, и все трое вздрогнули. На крыльце стояла пожилая женщина в тёмном платке. Она держала в руках корзину, наполненную сухими травами и корнями.

– Я слышала, вы расспрашиваете про лес, – сказала она, входя в дом. – Не всё можно узнать без последствий.

Софи пригласила её присесть, и женщина начала рассказывать, как в молодости видела, как по ночам в лесу собирались люди в чёрных плащах. Они водили хороводы вокруг старого дуба, пели странные песни, а потом исчезали в тумане. Иногда утром на поляне находили перья, кости животных и следы, похожие на человеческие, но слишком крупные.

– Мой отец говорил, что лес – это не просто деревья, – продолжала она. – В нём живут те, кто пришёл раньше нас, и они не любят, когда их тревожат.

После её рассказа в комнате повисла тишина. За окнами ветер усилился, и казалось, что лес шепчет свои тайны, ожидая, когда кто-то осмелится их раскрыть. Руари предложил на следующий день отправиться к старой часовне, где, по слухам, часто видели огоньки и слышали плач. Софи согласилась, а Натаниль пообещал принести старые семейные письма, в которых могли быть упоминания о древних обычаях.

Поздно вечером Софи вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Туман окутал город, и каждый шаг отдавался глухим эхом. На перекрёстке стоял мальчик в серой куртке, он держал в руках деревянную фигурку.

– Ты не боишься гулять ночью? – спросила Софи.

– Я ищу сестру, – ответил мальчик. – Она ушла в лес и не вернулась.

Софи попыталась его успокоить, но он только пожал плечами и скрылся за углом. Она долго смотрела ему вслед, пока туман не поглотил его силуэт.

Вернувшись домой, она обнаружила на пороге пучок трав, перевязанных красной нитью, и маленький мешочек с косточками. Сердце забилось чаще, но она не стала трогать находку, а просто закрыла дверь и задвинула засов.

Ночь прошла беспокойно. За стеной послышались шаги, а за окном кто-то тихо напевал незнакомую мелодию. Утром Софи нашла на подоконнике перо и кусочек угля. Она записала все детали, чтобы обсудить их с друзьями.

Весь следующий день был наполнен тревогой. Люди на улицах говорили шёпотом, избегали смотреть в глаза, а дети держались ближе к домам. В магазине Софи услышала, как две женщины обсуждают исчезновение коровы у одного из фермеров. Одна из них уверяла, что ночью видела, как по полю шла высокая фигура в тёмном плаще, а за ней тянулся длинный хвост тени.

В библиотеке Софи встретила старика, который показал ей старую газету с заметкой о загадочном исчезновении семьи много лет назад. В статье говорилось о том, что перед этим на двери дома появился странный знак, а в саду нашли круг из веток. Старик рассказал, что его бабушка всегда ставила у входа чашу с молоком и кусочек хлеба, чтобы задобрить лесных духов.

Вечером Софи, Руари и Натаниль снова собрались вместе. Они обсуждали, что делать дальше, и решили, что нужно узнать больше о ритуалах и знаках, которые защищают от зла. Руари пообещал расспросить местного кузнеца, который, по слухам, знал старинные заклинания. Натаниль собирался встретиться с учительницей из школы, которая интересовалась фольклором и могла знать забытые поверья.

За окном сгущалась тьма, и лес казался ещё ближе. Ветер трепал ветви деревьев, и в их шорохе слышалось что-то тревожное и неотвратимое. Софи долго не могла уснуть, прислушиваясь к каждому звуку, и только под утро провалилась в беспокойный сон, где ей снились огоньки в лесу, шёпот ветра и фигуры, исчезающие в тумане.

5. Следы на мху.

Мягкая роса покрывала мох, и каждый шаг оставлял на нём тёмные вмятины, которые быстро исчезали, словно лес не хотел делиться своими секретами. Солнце пробивалось сквозь густую листву, но свет был тусклым, рассеянным, и казалось, что даже день здесь не может победить тьму. Натаниль шёл медленно, внимательно осматривая землю, где между корней и валунов можно было заметить необычные следы. Он остановился, чтобы рассмотреть один из отпечатков: длинные, вытянутые пальцы, между которыми виднелись тонкие перепонки, будто их оставило нечто, привычное к воде и сырости. Мох вокруг следа был примят, а в некоторых местах даже выжжен, словно что-то горячее или ядовитое коснулось его.

В нескольких шагах от тропинки лежал поваленный ствол, покрытый лишайником и грибами. На его поверхности были видны царапины, уходящие вверх, будто кто-то пытался взобраться, оставляя за собой следы когтей. Натаниль провёл рукой по коре, ощущая шероховатость и влажность, и вдруг заметил, что на мху под деревом лежит перо – длинное, чёрное, с синим отливом, не похожее на перья местных птиц. Он поднял его, внимательно осмотрел, и положил в карман, решив позже показать находку Руари.

Вдруг из-за кустов донёсся тихий треск. Натаниль замер, прислушался, но кроме собственного дыхания не услышал ничего подозрительного. Он сделал несколько шагов вперёд, и треск повторился, на этот раз ближе. Ветки раздвинулись, и на поляну выскочила белка, которая тут же исчезла в тени дерева. Сердце на мгновение забилось чаще, но опасность не проявилась.

Тропинка вела к ручью, который петлял между камнями, покрытыми зелёным ковром мха. На влажной земле у воды были видны новые отпечатки – они уходили к болоту, где воздух был густым и тяжёлым, а запах гнили смешивался с ароматом прелых листьев. Натаниль присел на корточки, чтобы рассмотреть следы поближе. В некоторых местах мох был вырван с корнем, а рядом лежали клочки шерсти и сухие травы, словно кто-то торопился, не заботясь о скрытности.

Он достал телефон, сделал несколько снимков и заметил, что батарея садится быстрее обычного. Экран мигнул, и на мгновение показалось, что на фотографии видны не только следы, но и тень, скользящая по краю кадра. Натаниль убрал телефон, встал и пошёл вдоль ручья, стараясь не терять из виду отпечатки. Вдруг он увидел, что на одном из камней лежит кусок ткани с вышитыми символами – круг, перечёркнутый двумя линиями, и рядом – маленькая костяная фигурка.

Он поднял ткань, ощутил, что она влажная и холодная, а символы были выцветшими, но всё ещё различимыми. Костяная фигурка была странной формы – с длинными руками и непропорционально большой головой. Натаниль спрятал находки в рюкзак и продолжил путь, чувствуя, как лес становится всё плотнее, а воздух – тяжелее.

В глубине чащи он наткнулся на поляну, где мох был особенно густым и ярким. На его поверхности виднелись новые следы – они образовывали круг, в центре которого лежал камень, покрытый резьбой. Рядом с камнем были разбросаны перья, кости мелких животных и несколько сухих веток, сложенных в узор. Он присел, чтобы рассмотреть резьбу: линии были глубокими, местами заполненными тёмной смолой, а рисунок напоминал древние руны, которые он видел в книгах по истории.

Вдруг за спиной послышался шорох. Натаниль обернулся, но никого не увидел. Лес снова замер, и только где-то высоко в ветвях зашуршала птица. Он встал, огляделся и заметил, что следы ведут дальше, в сторону старого болота, где земля становилась мягкой и вязкой. Каждый шаг давался с трудом, ноги утопали в мху, а под сапогами хлюпала вода.

Он остановился, чтобы перевести дух, и вдруг увидел, что на ближайшем дереве вырезан новый символ – круг с расходящимися лучами. В центре круга кто-то воткнул перо, а вокруг были разбросаны мелкие камешки. Натаниль провёл пальцем по вырезу, ощущая, как древесина влажная и холодная. Он сделал зарисовку символа в блокноте и пошёл дальше, стараясь запомнить каждую деталь.

Вдоль тропинки попадались клочки шерсти, а на одном из кустов висела лоскутная кукла, связанная из травы и ниток. Она была подвешена за шею, а на груди у неё был пришит маленький камень. Натаниль снял куклу, внимательно осмотрел и положил в рюкзак. Он знал, что такие вещи часто использовались в обрядах, но не мог вспомнить, чтобы кто-то в городе делал их в последние годы.

Дальше тропинка вывела к старому мосту через ручей. Доски были гнилыми, а перила – покрытыми мхом. На одной из досок был оставлен отпечаток – глубокий, с длинными когтями, будто кто-то тяжёлый прошёл здесь совсем недавно. Натаниль осторожно перешёл мост, стараясь не наступать на прогнившие участки, и оказался на узкой полоске суши между двумя болотистыми лужами.

Вдруг из-за кустов донёсся тихий голос:

– Кто здесь?

Натаниль вздрогнул, но не ответил. Голос повторился, на этот раз ближе. Он присел, затаился, стараясь не издавать ни звука. Через несколько секунд из зарослей вышла женщина в тёмном плаще, с корзиной в руках. Она посмотрела на Натаниля, кивнула и пошла дальше, не сказав больше ни слова.

Он поднялся, огляделся и заметил, что в корзине у женщины лежали пучки трав и несколько перьев. Она шла быстро, не оглядываясь, и вскоре скрылась среди деревьев. Натаниль решил не следовать за ней, а вернулся на тропинку и пошёл вдоль кромки болота, где мох был особенно густым и тёмным.

На одном из валунов он увидел новую находку – кусок бересты, на котором были выцарапаны слова на незнакомом языке. Он сфотографировал бересту, убрал её в рюкзак и присел отдохнуть. Вокруг было тихо, только изредка слышались всплески воды и крики диких уток. Внезапно из глубины леса донёсся протяжный вой, и всё вокруг на мгновение замерло.

Натаниль встал, пошёл дальше, и вскоре тропинка вывела его к поляне, где стоял старый деревянный крест, обвитый плющом. У подножия креста лежали свежие цветы и несколько монет. Он присел, чтобы рассмотреть подношения, и заметил, что среди монет лежит маленькая фигурка из кости, похожая на ту, что он уже находил ранее.

Вдруг в небе пронёсся чёрный ворон, громко каркнул и исчез за деревьями. Натаниль поднялся, огляделся и пошёл дальше, чувствуя, как лес становится всё более чужим и загадочным. Тропинка вела к старому оврагу, где земля была покрыта толстым слоем мха, а корни деревьев выступали наружу, образуя причудливые арки.

Он остановился у одного из корней, заметив, что под ним лежит свёрток из ткани. Развернув его, он увидел внутри несколько перьев, кость и кусочек янтаря. Всё это было аккуратно перевязано красной нитью. Он убрал находку в рюкзак, сделал ещё несколько снимков и пошёл дальше, стараясь не терять следы.

В глубине леса он услышал тихий смех – детский, звонкий, но в то же время тревожный. Он замер, прислушался, но смех быстро стих, уступив место тишине. Вдруг из-за дерева показалась маленькая фигурка, которая тут же исчезла в зарослях. Натаниль сделал несколько шагов в ту сторону, но никого не увидел.

Он вернулся на тропинку, прошёл ещё немного и увидел, что впереди мох примят и покрыт следами, ведущими к старому дубу. На стволе дуба были вырезаны новые символы, а у корней лежал свёрток из ткани, перевязанный зелёной лентой. Он поднял свёрток, развернул и увидел внутри камень с выгравированным знаком, несколько перьев и кусочек стекла.

Вдруг рядом послышался шорох, и из кустов выскочила лиса, которая быстро скрылась в тени. Натаниль облегчённо вздохнул, убрал находку в рюкзак и пошёл дальше, внимательно осматривая землю. Он заметил, что следы становятся всё менее чёткими, а мох – всё гуще и влажнее.

В конце тропинки он вышел к небольшой поляне, где стоял старый каменный круг. В центре круга лежал большой камень, покрытый резьбой, а вокруг были разбросаны перья, кости и несколько монет. Он присел, чтобы рассмотреть резьбу поближе, и заметил, что линии на камне образуют сложный узор, напоминающий карту.

Он сделал зарисовку узора, убрал блокнот и поднялся, чтобы уйти с поляны. В этот момент в небе снова пронёсся ворон, громко каркнул и исчез за деревьями. Натаниль пошёл дальше, чувствуя, что лес не отпускает его, а только всё сильнее затягивает в свои сети.

6. Призрачные сны.

Часы на стене отсчитывали секунды, но в тёмной комнате звук их хода казался чужим, будто приходил из другого мира. За окном вяло шелестели листья, и в этой ночной тишине каждый скрип пола отзывался в груди тревогой. Натаниль долго ворочался, не находя удобного положения, и наконец сдался, уставившись в потолок, где свет от уличного фонаря рисовал размытые пятна. Веки слипались, но сон не приносил облегчения – он будто падал в вязкую тьму, где не было ни времени, ни пространства. Всё началось с ощущения, что он стоит в коридоре, стены которого покрыты выцветшими обоями, а пол под ногами мягко пружинит, словно по нему до него ходили тысячи ног. Впереди мерцал слабый свет, и он пошёл на него, чувствуя, как прохлада проникает сквозь одежду. Коридор тянулся бесконечно, то сужаясь, то расширяясь, а за дверями, которые встречались по пути, слышались шёпоты и приглушённые голоса. Он попытался открыть одну из дверей, но ручка оказалась ледяной, и пальцы тут же онемели. За дверью раздался детский смех, и стены начали дрожать, словно дом дышал вместе с ним. На потолке появились тёмные пятна, из которых начали капать капли, образуя на полу лужи, в которых отражались чужие лица. Он шагнул назад, но пол провалился, и он полетел вниз, сквозь пустоту, наполненную эхом собственных мыслей.

Он оказался на берегу реки, где вода была чёрной и вязкой, а на другом берегу стояли фигуры без лиц, вытянув руки в его сторону. Вода медленно поднималась, затапливая камни, и каждый шаг давался с трудом. Он пытался позвать на помощь, но голос застрял в горле, а фигуры на другом берегу начали двигаться, скользя по поверхности воды, не нарушая её гладь. Вдруг одна из фигур оказалась совсем рядом, и он увидел, что вместо лица у неё пустая маска, а из глазниц сочится густой туман. Он попытался отступить, но ноги не слушались, и вода уже доходила до пояса. В этот момент из воды вынырнула рука, схватила его за запястье, и он почувствовал ледяную боль, словно кожу обожгли морозом.

Всё вокруг закружилось, и он оказался в лесу, где деревья были выше обычного, а ветви тянулись к нему, будто пытались схватить. Лес был залит лунным светом, но этот свет не приносил облегчения, а только подчеркивал странные тени, которые двигались между стволами. Он шёл по узкой тропинке, а за спиной слышался топот, будто кто-то преследует его, не отставая ни на шаг. Вдруг впереди показался дом – старый, с покосившейся крышей и заколоченными окнами. Он открыл дверь и вошёл внутрь, но внутри было ещё темнее, чем снаружи. В углу стояло зеркало, в котором отражалась не его фигура, а чей-то силуэт в длинном плаще. Силуэт медленно поднял руку, и на стекле проступили слова, написанные чем-то тёмным: «Не смотри назад».

Он обернулся, и в этот момент стены дома начали сдвигаться, сжимая пространство вокруг. Воздух стал тяжёлым, и каждый вдох давался с трудом. Он бросился к двери, но она исчезла, а вместо неё появилась лестница, ведущая вниз, в подвал. Спускаясь по ступеням, он слышал, как за его спиной кто-то шепчет на незнакомом языке, а впереди мерцал тусклый свет. В подвале было сыро, пахло плесенью и сырой землёй, а на полу лежали разбросанные игрушки, покрытые пылью. Среди них он увидел куклу с выколотыми глазами и рваным платьем. Кукла вдруг зашевелилась, подняла голову и прошептала:

– Ты вернулся слишком поздно.

Он отпрянул, но кукла исчезла, а на её месте появилась дверь, ведущая в сад. В саду всё было покрыто инеем, деревья стояли голые, а трава ломалась под ногами. На скамейке сидела женщина в белом, её лицо было скрыто длинными волосами. Она подняла голову, и вместо глаз у неё были чёрные пустоты.

– Ты забыл меня, – сказала она, и её голос эхом разнёсся по саду.

Он попытался убежать, но сад превратился в лабиринт, где каждый поворот приводил к одной и той же скамейке. Женщина всё время сидела там, и каждый раз, когда он приближался, её голос становился всё громче. В конце концов он закричал, и мир вокруг рассыпался на осколки, как разбитое зеркало.

В следующем сне он оказался на чердаке, где пыльные балки уходили в темноту, а из углов тянулись паутины. На полу лежали старые чемоданы, и из одного из них доносился стук, будто кто-то пытался выбраться наружу. Он открыл чемодан, а внутри увидел собственное лицо, и оно шевельнулось, открывая рот в беззвучном крике. В этот момент по крыше пробежали шаги, и он услышал голос:

– Не открывай дверь.

Он бросился к окну, но за окном была только пустота, в которой медленно кружились обрывки старых писем. На одном из писем он различил своё имя, написанное чужой рукой. Письмо вспыхнуло и исчезло, а в комнате стало совсем темно. Он почувствовал, как кто-то тянет его за плечо, и проснулся, задыхаясь, в холодном поту.

Первые лучи рассвета робко скользили по стенам, но комната всё ещё оставалась наполненной тяжёлым воздухом, насыщенным остатками ночных кошмаров. Натаниль медленно сел на постели, с трудом различая знакомые очертания мебели в полумраке. Он провёл рукой по лицу, чувствуя липкий холод на коже, и попытался вспомнить, что именно ему снилось, но воспоминания ускользали, оставляя только тревожное послевкусие. Где-то за стеной послышался шаг, и он насторожился, прислушиваясь к едва уловимым звукам дома. Скрипнула дверь, и в коридоре появилась Фиона, закутавшаяся в шерстяной платок, с усталым взглядом и потухшими глазами. Она остановилась, заметив брата, и тихо спросила:

– Ты тоже не спал?

– Нет, – ответил он, – всю ночь что-то мерещилось.

Они молча спустились на кухню, где лампа отбрасывала на стены причудливые тени. Фиона поставила чайник, и в этой простой суете было что-то успокаивающее. На улице медленно светлело, но за окном всё ещё царила туманная дымка.

– Мне снилось, будто я стою на берегу реки, – тихо сказала Фиона, не глядя на брата. – Вода была чёрной, а на том берегу кто-то звал меня по имени.

Натаниль кивнул, не зная, что ответить. Внутри всё сжималось от неясной тревоги.

Через несколько минут на кухне появился Руари, его волосы были растрёпаны, а взгляд – настороженным. Он сел за стол, налил себе чаю и долго молчал, прежде чем заговорить:

– Всю ночь слышал, как кто-то ходит по крыше. А потом в окне мелькнуло лицо, но когда я подошёл ближе, там уже никого не было.

В доме повисла тишина, наполненная только тиканьем часов и редкими вздохами. Софи пришла чуть позже, её лицо было бледным, а под глазами залегли тёмные круги.

– Я не могла уснуть, – призналась она, – всё время слышала, как кто-то шепчет за стеной. А когда задремала, увидела себя в лесу, где деревья были выше неба, а между ними скользили тени.

Фиона пододвинула ей чашку с чаем, и Софи благодарно улыбнулась.

– Может, это просто усталость, – попыталась успокоить всех Фиона, но голос её прозвучал неуверенно.

В это утро даже привычные вещи казались чужими: ложки звенели громче обычного, а свет от лампы был слишком жёлтым. За окном медленно таял туман, но город не спешил просыпаться. С улицы доносился далёкий лай собаки, и этот звук был единственным напоминанием о том, что жизнь продолжается. Руари встал, прошёлся по комнате и остановился у окна.

– Я думаю, нам нужно поговорить с Агнес, – сказал он, не оборачиваясь. – Она знает больше, чем говорит.

Софи кивнула, её пальцы дрожали, когда она записывала что-то в блокнот.

– Я слышала, что у мельницы вчера ночью видели свет. Может, стоит сходить туда сегодня вечером?

Натаниль посмотрел на сестру, и в её глазах мелькнуло сомнение.

– Не стоит рисковать, – прошептала Фиона, – в такие ночи лучше не выходить из дома.

Они долго обсуждали, что делать дальше, перебирая слухи и обрывки воспоминаний. Каждый из них чувствовал, что сны были не просто игрой воображения, а чем-то большим, чем-то, что постепенно проникало в реальность. За окном ветер раскачивал ветви деревьев, и в их шорохе слышался знакомый мотив ночных кошмаров.

– Может, это место влияет на нас, – сказал Руари, – или мы просто слишком много думаем о том, что происходит.

В этот момент в дверь постучали. Все вздрогнули, переглянулись. Фиона медленно подошла к двери, приоткрыла её и увидела на пороге мальчика лет десяти, одетого не по погоде. Он держал в руках деревянную фигурку и смотрел на взрослых исподлобья.

– Мама просила передать, что сегодня ночью нельзя выходить на улицу, – сказал он и протянул Фионе фигурку. – Это для защиты.

Фиона поблагодарила мальчика, закрыла дверь и долго рассматривала подарок. Фигурка была вырезана грубо, но в ней угадывались знакомые черты – длинные руки, вытянутое лицо, пустые глазницы.

– Кто его мать? – спросил Натаниль.

– Не знаю, – прошептала Фиона, – но мне не по себе от этого подарка.

Весь день прошёл в тревожном ожидании. Каждый занимался своими делами, но мысли возвращались к ночным видениям. Софи пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами. Руари перебирал старые книги, надеясь найти объяснение тому, что с ними происходит. Натаниль вышел в сад, чтобы подышать свежим воздухом, но даже там не чувствовал облегчения. Ветер приносил с собой запах сырости и дыма, а где-то вдалеке слышался протяжный вой.

Вечером они снова собрались на кухне. Фиона заварила травяной чай, который пах горечью и чем-то знакомым из детства.

– Может, стоит попробовать ритуал, о котором говорила Агнес? – предложила Софи.

– Я слышал, что такие вещи опасны, – возразил Руари, – особенно если не знаешь всех деталей.

Натаниль вспомнил, как в детстве мать рассказывала истории о том, как в полнолуние нельзя смотреть в зеркало и оставлять окна открытыми. Он поделился этим воспоминанием, и Фиона кивнула:

– Мама всегда говорила, что в такие ночи нужно зажигать свечи и ставить воду у порога.

Они решили не рисковать и провести ночь вместе, чтобы никто не оставался один. Софи принесла свечи, расставила их по комнате, и в их свете тени на стенах задвигались, становясь похожими на фигуры из снов. Время тянулось медленно, и каждый звук за окном казался предвестником беды. В какой-то момент лампа мигнула, и в этот миг все почувствовали, как по комнате пробежал холодок.

Фиона взяла фигурку, которую принёс мальчик, и поставила её на подоконник.

– Пусть охраняет нас, – сказала она, стараясь улыбнуться.

Ночь наступила незаметно, и за окнами сгущалась темнота. Они сидели в тишине, слушая, как ветер стучит в стёкла, и каждый из них мысленно возвращался к своим снам. В какой-то момент Софи вдруг сказала:

– Мне кажется, что мы все видим одно и то же, только по-разному.

Руари посмотрел на неё внимательно.

– Может быть, это место соединяет наши сны, – предположил он, – или кто-то пытается нам что-то сказать.

В этот момент на улице раздался странный звук – будто кто-то провёл по стеклу ногтем. Все замерли, вслушиваясь. Звук повторился, на этот раз ближе. Натаниль подошёл к окну, осторожно выглянул наружу, но увидел только туман и силуэты деревьев.

– Лучше не открывать, – прошептала Фиона.

Они зажгли ещё одну свечу, и в её свете комната стала казаться чуть уютнее. Но тревога не отпускала. Каждый из них чувствовал, что ночь принесёт новые испытания, и никто не знал, как им противостоять. За стенами дома шуршали тени, а в их голосах звучали отголоски ночных кошмаров, которые не спешили исчезать с наступлением утра.

7. Исчезновение.

Свет в доме был тусклым, будто лампы не справлялись с утренней серостью, и каждый угол казался глубже, чем обычно. Натаниль проснулся от ощущения пустоты – не физической, а какой-то внутренней, как будто что-то важное исчезло, оставив после себя только холод. Он встал с кровати, накинул рубашку и, не зажигая света, вышел в коридор. Сквозь приоткрытое окно тянуло сыростью, на подоконнике лежал мокрый шарф, которого он раньше не замечал. В кухне Фиона металась между столом и плитой, не замечая, что чайник давно закипел, а ложка вот-вот выскользнет из дрожащих пальцев. Она выглядела так, будто всю ночь не спала, и глаза у неё были покрасневшими, а губы сжаты в тонкую линию.

– Ты видела Софи? – спросил Натаниль, стараясь говорить спокойно, но голос всё равно дрогнул.

Фиона покачала головой, не отрывая взгляда от окна.

– Она должна была вернуться ещё вечером, – прошептала она.

Руари появился неожиданно, как будто вырос из тени в дверях. Его волосы были влажными, а на ботинках налипла грязь. Он молча осмотрел комнату, задержал взгляд на пустом стуле у окна и спросил:

– Она не ночевала дома?

– Нет, – ответила Фиона, – я думала, она у тебя.

В доме повисла тишина, в которой слышно было даже, как за стеной скребётся мышь. Часы на стене отсчитывали минуты, а за окном начинался новый день, но никто не спешил его встречать. Натаниль первым нарушил молчание, предложив проверить комнаты одну за другой. Они обошли весь дом, заглянули на чердак, в кладовку, даже в подвал, где пахло сыростью и старыми яблоками. В каждой комнате царил порядок, но на полу в гостиной лежала книга, раскрытая на середине, а на подоконнике – клочок бумаги с неразборчивыми каракулями. Фиона подняла записку, прочитала вслух:

– «Не ищи меня там, где темно».

Буквы были кривыми, будто писали в спешке или дрожащей рукой.

На веранде они обнаружили следы босых ног, ведущие к саду. Трава была примята, а на изгороди кто-то оставил отпечаток ладони, вымазанной в чём-то чёрном, похожем на золу. Руари прошёл вдоль забора, наклонился и поднял с земли маленькую деревянную фигурку – грубо вырезанную, с длинными руками и пустыми глазами. Внутри была спрятана полоска чёрной ткани, свернутая в тугой жгут.

– Это тот же символ, что мы видели на деревьях, – сказал он, показывая находку остальным.

Они вышли в сад, где трава была влажной от росы, а ветки кустов сломаны, будто кто-то пробирался сквозь них ночью. Вдоль дорожки валялись обрывки бумаги, на одной из которых угадывались слова: «Я слышу их». Фиона сжала бумагу в кулаке, а рука у неё дрожала. Вдруг из глубины сада донёсся скрип – дверь сарая была приоткрыта, хотя обычно её держали на замке.

– Я пойду посмотрю, – сказал Натаниль и первым шагнул к сараю.

Внутри было темно и пахло сеном, в углу стояли полки с инструментами, на гвозде висела старая куртка. На полу валялись клочья бумаги, а рядом с ними – лента, которой Софи обычно перевязывала волосы. Натаниль поднял её, почувствовал, как сердце сжалось, и вышел на улицу, где Фиона и Руари ждали его с тревогой в глазах.

– Здесь только её вещи, – сказал он, показывая ленту.

Они обошли весь двор, заглянули за колодец, где вода была мутной и на поверхности плавали листья. На земле возле колодца лежал ещё один клочок бумаги, исписанный теми же кривыми буквами: «Не зови меня». Вдоль забора тянулись следы, которые терялись в высокой траве. Руари присел, чтобы рассмотреть их поближе, и заметил, что отпечатки были слишком крупными для детских ног, а форма их была странной – будто пальцы срослись между собой.

В саду становилось всё тише, даже птицы перестали петь, а ветер шевелил только верхушки деревьев. Фиона стояла у калитки, сжимая в руках фигурку, и смотрела в сторону леса, который начинался сразу за огородом.

– Может, она ушла туда? – спросила она, не отрывая взгляда от тёмной стены деревьев.

Руари кивнул, и все трое направились к опушке, где трава была особенно густой, а мох под ногами пружинил. На одном из деревьев они увидели свежий надрез – кто-то вырезал на коре круг с крестом. Под деревом валялась ещё одна фигурка, почти такая же, как первая, только покрытая сажей.

– Кто-то оставляет нам знаки, – тихо сказал Руари.

Они двинулись вдоль кромки леса, внимательно осматривая землю. На мху были видны отпечатки босых ног, которые вели вглубь чащи. Натаниль шел первым, отодвигая ветки, за ним следовали Фиона и Руари. Время от времени они останавливались, чтобы прислушаться к звукам леса, но всё вокруг было подозрительно спокойно. Только где-то вдалеке треснула ветка, и все трое вздрогнули.

Вдруг Фиона остановилась, схватила брата за рукав и показала на куст, где висела лента – такая же, как у Софи, только запачканная грязью.

– Она была здесь, – прошептала Фиона.

Они свернули с тропы, пробираясь сквозь заросли, и вышли на небольшую поляну, где трава была примята, а в центре лежал круг из соли. Внутри круга валялись клочки ткани, перья и несколько монет. Руари присел, чтобы рассмотреть находки, и заметил, что соль рассыпана не случайно – кто-то нарочно очертил границу.

– Это похоже на защитный круг, – сказал он, – но почему он разрушен?

Фиона подняла с земли кусочек ткани, на котором были вышиты незнакомые символы. Она провела пальцем по узору, и тот показался ей знакомым, будто она уже видела его в старых книгах.

– Здесь что-то случилось, – прошептала она.

В этот момент на опушке послышался шорох, и все трое замерли. Из-за деревьев вышла кошка, чёрная, с белой полоской на груди, и медленно подошла к кругу, обнюхала соль и исчезла в кустах. За ней последовал лёгкий ветер, который поднял с земли перо и унёс его в сторону леса.

Они стояли на поляне, не решаясь двигаться дальше. Вдруг где-то в глубине леса раздался слабый голос, похожий на шёпот.

– Софи! – крикнула Фиона, но в ответ послышалось только эхо.

Руари предложил вернуться домой, чтобы позвать на помощь соседей, но Натаниль был против – он не хотел оставлять это место без присмотра. Они разделились: Фиона осталась у круга, а мужчины пошли вдоль тропы, пытаясь найти новые следы. На одном из деревьев висела тряпичная кукла, связанная из травы и ниток, а у корней лежал кусок бересты с выцарапанными знаками.

В лесу становилось темнее, и воздух наполнился запахом сырости и гнили. Каждый шаг давался с трудом, ноги путались в корнях, а ветки царапали кожу. Вдруг впереди мелькнул свет – тусклый, жёлтый, будто кто-то держал фонарь. Натаниль ускорил шаг, но, добежав до места, увидел только пустую поляну, на которой валялись обрывки бумаги и клочья шерсти.

Руари поднял один из обрывков, прочитал вслух:

– «Я не могу вернуться».

Буквы были едва различимы, написаны дрожащей рукой.

Они вернулись к Фионе, которая всё это время стояла на месте, сжимая в руках фигурку. Лицо её было бледным, а губы дрожали.

– Мы не можем уйти, пока не найдём её, – сказала она.

В этот момент в небе пронёсся ворон, громко каркнул и исчез за деревьями. За спиной послышался треск ветки, и все трое обернулись, но никого не увидели. Лес снова затих, только ветер шуршал в кронах, а где-то далеко раздавался протяжный вой.

Сумерки медленно опускались на город, и в окнах домов загорались редкие огоньки, но ни один из них не приносил ощущения уюта. Воздух был наполнен тревогой, и даже птицы замолчали, будто опасаясь потревожить покой леса. Фиона сидела на крыльце, обхватив колени руками, и смотрела на дорожку, ведущую к саду. В её взгляде отражалась усталость, смешанная с отчаянием. Рядом стоял Руари, он молча курил, выпуская в небо тонкие струйки дыма, которые тут же рассеивались. Натаниль ходил по двору, время от времени останавливался, чтобы прислушаться к далёким звукам, и каждый раз сердце сжималось от неизвестности.

В доме царила тишина, нарушаемая только редким потрескиванием дров в камине. Софи так и не вернулась, и каждый час её отсутствия превращался в мучительное ожидание. Фиона несколько раз пыталась позвонить ей, но телефон молчал, а на экране появлялась только надпись «Нет сигнала». Она вспоминала, как вчера вечером Софи смеялась, рассказывала о своих журналистских находках, а теперь её голос остался только в памяти.

Руари предложил ещё раз обойти сад и окрестности, надеясь найти хоть какую-то зацепку. Они взяли фонари, надели тёплые куртки и вышли в ночь. Трава под ногами была влажной, а в воздухе витал запах сырости и прелых листьев. Вдоль забора они нашли несколько примятых участков, будто кто-то недавно здесь проходил. На одном из кустов висела лента, которую Софи носила на руке. Она была испачкана землёй и оборвана, как будто её сорвали в спешке. Фиона сжала ленту в кулаке, и по её щеке скатилась слеза.

Они двинулись вдоль тропинки, ведущей к лесу. Фонари выхватывали из темноты стволы деревьев, покрытых мхом, и редкие пятна света казались островками безопасности среди всеобщей тьмы. Руари шёл впереди, внимательно осматривая землю. На мху были видны следы – нечеткие, но достаточно крупные, чтобы понять: здесь проходил не ребёнок. Следы вели к оврагу, где земля была особенно мягкой, а корни деревьев выползали наружу, образуя причудливые узоры. В овраге они нашли ещё одну находку – кусок ткани с вышитыми символами. Руари поднял его и задумчиво посмотрел на Фиону.

– Это знак защиты, – тихо сказал он. – Его обычно оставляют, чтобы отвести беду.

Натаниль осмотрел овраг, заметив, что трава в одном месте была примята, а рядом валялись обрывки бумаги. Он поднял один из них и прочитал вслух:

– «Я слышу их. Они зовут меня».

Буквы были неровными, будто написаны дрожащей рукой.

Вдруг где-то в глубине леса послышался крик – короткий, пронзительный, и тут же стихший. Все трое замерли, прислушиваясь, но больше ничего не услышали. Фиона побежала в сторону звука, не обращая внимания на ветки, царапающие лицо. Руари и Натаниль поспешили за ней, стараясь не отставать. Они вышли на поляну, где трава была примята, а в центре лежал круг из соли. Внутри круга валялись перья, кусочки ткани и несколько монет. Руари присел, чтобы рассмотреть находки, и заметил, что соль рассыпана не случайно – кто-то нарочно очертил границу.

– Это похоже на защитный круг, – сказал он, – но почему он разрушен?

Фиона подняла с земли кусочек ткани, на котором были вышиты незнакомые символы. Она провела пальцем по узору, и тот показался ей знакомым, будто она уже видела его в старых книгах. В этот момент на опушке послышался шорох, и все трое замерли. Из-за деревьев вышла кошка, чёрная, с белой полоской на груди, и медленно подошла к кругу, обнюхала соль и исчезла в кустах. За ней последовал лёгкий ветер, который поднял с земли перо и унёс его в сторону леса.

Они стояли на поляне, не решаясь двигаться дальше. Вдруг где-то в глубине леса раздался слабый голос, похожий на шёпот.

– Софи! – крикнула Фиона, но в ответ послышалось только эхо.

Руари предложил вернуться домой, чтобы позвать на помощь соседей, но Натаниль был против – он не хотел оставлять это место без присмотра. Они разделились: Фиона осталась у круга, а мужчины пошли вдоль тропы, пытаясь найти новые следы. На одном из деревьев висела тряпичная кукла, связанная из травы и ниток, а у корней лежал кусок бересты с выцарапанными знаками.

В лесу становилось темнее, и воздух наполнился запахом сырости и гнили. Каждый шаг давался с трудом, ноги путались в корнях, а ветки царапали кожу. Вдруг впереди мелькнул свет – тусклый, жёлтый, будто кто-то держал фонарь. Натаниль ускорил шаг, но, добежав до места, увидел только пустую поляну, на которой валялись обрывки бумаги и клочья шерсти.

Руари поднял один из обрывков, прочитал вслух:

– «Я не могу вернуться».

Буквы были едва различимы, написаны дрожащей рукой.

Они вернулись к Фионе, которая всё это время стояла на месте, сжимая в руках фигурку. Лицо её было бледным, а губы дрожали.

– Мы не можем уйти, пока не найдём её, – сказала она.

В этот момент в небе пронёсся ворон, громко каркнул и исчез за деревьями. За спиной послышался треск ветки, и все трое обернулись, но никого не увидели. Лес снова затих, только ветер шуршал в кронах, а где-то далеко раздавался протяжный вой.

Они стояли на опушке, не зная, что делать дальше. Фиона вдруг опустилась на колени, прижала к груди ленту и тихо заплакала. Руари обнял её за плечи, а Натаниль стоял рядом, чувствуя, как внутри всё сжимается от бессилия. Вдруг из глубины леса донёсся новый звук – не крик, не вой, а что-то среднее между плачем и песней. Он был тихим, но в нём слышалась боль и отчаяние.

– Это она, – прошептала Фиона, – я узнаю её голос.

Они двинулись в сторону звука, пробираясь сквозь заросли. Чем дальше они шли, тем гуще становился лес, а воздух – тяжелее. Ветки цеплялись за одежду, а под ногами хлюпала вода. Вдруг впереди показалась фигура – девушка в белом платье, с распущенными волосами. Она стояла спиной к ним, и когда Фиона окликнула её, фигура медленно обернулась. Лицо её было бледным, а глаза – пустыми, без зрачков.

– Софи! – закричала Фиона и бросилась к ней, но девушка исчезла, растворившись в тумане.

На том месте, где стояла фигура, осталась только лента и клочок бумаги с надписью: «Я здесь». Руари поднял бумагу, внимательно рассмотрел её и передал Натанилю. В этот момент лес наполнился шёпотом, словно сотни голосов одновременно заговорили на незнакомом языке. Ветер усилился, и деревья начали раскачиваться, скрипя и стоня.

Они поспешили вернуться к дому, где было хоть немного безопаснее. Внутри было холодно, и каждый из них чувствовал, что ночь только начинается. Фиона зажгла свечи, расставила их по комнате, а Руари начал готовить травяной настой, который, по его словам, должен был защитить от злых духов. Натаниль сел у окна, глядя на тёмный лес, и пытался понять, что происходит.

Время тянулось медленно. За окнами мелькали тени, и каждый звук казался предвестником беды. В какой-то момент в дверь постучали. Все замерли, переглянулись. Фиона медленно подошла к двери, приоткрыла её и увидела на пороге мальчика лет десяти, одетого не по погоде. Он держал в руках деревянную фигурку и смотрел на взрослых исподлобья.

– Мама просила передать, что сегодня ночью нельзя выходить на улицу, – сказал он и протянул Фионе фигурку. – Это для защиты.

Фиона поблагодарила мальчика, закрыла дверь и долго рассматривала подарок. Фигурка была вырезана грубо, но в ней угадывались знакомые черты – длинные руки, вытянутое лицо, пустые глазницы. Руари взял фигурку, осмотрел её и сказал, что такие делали только в особых случаях, когда в деревне происходило что-то страшное.

Они провели ночь вместе, не выключая свет. Каждый из них пытался не поддаваться страху, но тревога не отпускала. За стенами дома шуршали тени, а в их голосах звучали отголоски ночных кошмаров, которые не спешили исчезать с наступлением утра. В какой-то момент лампа мигнула, и в этот миг все почувствовали, как по комнате пробежал холодок. Фиона поставила фигурку на подоконник, надеясь, что она принесёт хоть немного защиты.

Ветер за окнами усилился, и казалось, что ночь только начинается. Каждый из них понимал, что впереди их ждёт борьба с невидимым врагом, который прячется в тенях, и что от их решимости зависит многое. Утро наступило медленно, и первые лучи солнца пробивались сквозь плотные облака, окрашивая небо в бледно-розовый цвет. Но в доме царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими вздохами и тихим шёпотом. Натаниль сидел у окна, глядя на пустынную улицу, где ещё не проснулись прохожие. Его мысли были заняты событиями прошлой ночи, и он не мог избавиться от ощущения, что что-то важное ускользает от него.

Фиона тихо вошла в комнату, держа в руках чашку с горячим чаем. Она села рядом и посмотрела на брата с тревогой.

– Ты не спал? – спросила она.

– Нет, – ответил Натаниль, – сны не дают покоя.

– Мне тоже снилось что-то странное, – сказала Фиона, – будто лес зовёт меня, и я не могу сопротивляться.

В этот момент в комнату вошёл Руари, его лицо было бледным, а глаза – усталыми.

– Я слышал, как ночью кто-то ходил по крыше, – сказал он, – а потом увидел в окне лицо, которое исчезло, как только я подошёл.

Они молча обменялись взглядами, понимая, что граница между сном и реальностью становится всё тоньше. Весь день прошёл в напряжении, и каждый из них пытался подготовиться к тому, что ждёт впереди.

Вечером они собрались в гостиной, где пламя камина отбрасывало на стены причудливые тени. Руари разложил на столе старую карту, на которой были отмечены места исчезновений и странных событий. Он рассказал о древних ритуалах, связанных с лесом, и о том, как жители когда-то приносили дары духам, чтобы защитить свои дома.

– Эти обряды давно забыты, – сказал Руари, – и теперь лес отвечает на наше безразличие.

Софи, которая присоединилась к ним позже, поделилась своими наблюдениями и рассказала о том, как слышала шёпоты за стенами дома и видела странные тени в снах. Они решили, что завтра отправятся к старой мельнице, чтобы узнать больше о местных легендах и попытаться найти ответы.

Ночь была долгой и неспокойной. Каждый из них пытался не поддаваться страху, но тени казались живыми, и казалось, что кто-то наблюдает за ними из темноты. Свечи, зажжённые в комнате, отбрасывали на стены причудливые узоры, которые казались движущимися и меняющимися.

В какой-то момент лампа мигнула, и в этот миг все почувствовали, как по комнате пробежал холодок. Фиона взяла в руки деревянную фигурку, подаренную мальчиком, и поставила её на подоконник.

– Пусть охраняет нас, – сказала она, стараясь улыбнуться.

Ветер за окнами усилился, и казалось, что ночь только начинается. Каждый из них понимал, что впереди их ждёт борьба с невидимым врагом, который прячется в тенях, и что от их решимости зависит многое.

8. Старые руны.

Плотный туман стелился по земле, окутывая старую церковь и прилегающий к ней двор, где когда-то собирались жители на праздники и службы. Каменные ступени были скользкими от влаги, а между плитами прорастал мох, цепляясь за каждый выступ. Натаниль первым подошёл к массивной двери, покрытой трещинами и пятнами времени. Он провёл рукой по холодному дереву, ощущая под пальцами глубокие борозды, оставленные неизвестной рукой. Дверь поддалась с тихим скрипом, и внутрь ворвался порыв ветра, принеся с собой запах сырости и чего-то древнего, неуловимого, будто сама история этого места просачивалась сквозь стены.

Внутри царила полутьма, только редкие лучи пробивались сквозь витражи, окрашивая пыльные скамьи в блеклые цвета. Руари шёл следом, внимательно осматривая каждый угол, будто искал подтверждение своим догадкам. Фиона задержалась у входа, не спеша переступать порог, словно невидимая преграда мешала ей войти. Она глубоко вдохнула и всё же решилась сделать шаг вперёд, держа в руках блокнот и карандаш наготове. Их шаги отдавались глухим эхом, нарушая тишину, которая казалась здесь особенно густой.