ж! Расстанемся здесь! Но мне очень хотелось бы опять встретиться с тобой. Там вверху идет дорога к пещере моей — сегодня ночью будешь ты там желанным гостем моим! Мне хотелось бы также полечить тело твое, на которое наступил ногой 3аратустра, — об этом я подумаю. А теперь мне пора, меня зовет от тебя крик о помощи. .
Чародей
1 Но когда Заратустра обогнул скалу, он увидел внизу, недалеко от себя на ровной дороге человека, который трясся как беснующийся и наконец бросился животом на землю. Стой! — сказал тогда Заратустра в сердце своем. — Должно быть, это высший человек, от него исходил тот мучительный крик о помощи, — я посмотрю, нельзя ли помочь ему. Подбежав к месту, где лежал на земле человек, нашел он дрожащего старика с неподвижными глазами; и как ни старался Заратустра поднять его и поставить на ноги, все усилия его были тщетны. Даже казалось, что несчастный не замечает, что возле него есть кто-то; напротив, он трогательно осматривался, как человек, покинутый целым миром и одинокий. Наконец, после продолжительного дрожанья, судорог и подергиваний так начал он горько жаловаться:
Кто в силах отогреть меня, кто еще любит? Горячие мне руки протяните И пламя рдеющих углей для сердца дайте. Лежу бессильно я, от страха цепенея, Как перед смертию, когда уж ноги стынут, Дрожа в припадках злой, неведомой болезни И трепеща под острыми концами Твоих холодных, леденящих стрел. За мной охотишься ты, мысли дух, Окутанный, ужасный, безымянный —
Охотник из-за туч! — Как молниею, поражен я глазом, Насмешливо из темноты смотрящим! И так лежу я, извиваясь, Согбенный, скрюченный, замученный свирепо Мученьями, что на меня наслал ты, Безжалостный охотник, Неведомый мне бог! —
Рази же глубже, Еще раз попади в меня и сердце Разбей и проколи! Но для чего ж теперь Тупыми стрелами меня терзать? Зачем опять ты смотришь на меня, Ненасытимый муками людскими, Молниеносным и злорадным бога взглядом? Да, убивать не хочешь ты, А только мучить, мучить хочешь! Зачем тебе, зачем мое мученье, Злорадный незнакомый бог? Я вижу, да! В полночный час подкрался ты ко мне. Скажи ж, чего ты хочешь? Меня теснишь и давишь ты, И, право, чересчур уж близко! Ты слушаешь дыхание мое, Подслушиваешь сердца ты биенье, — Да ты ревнуешь! Но к кому ж ревнуешь? Прочь, прочь! Куда — Пробраться затеваешь ты? Ты в сердце самое проникнуть хочешь, В заветнейшие помыслы проникнуть! Бесстыдный ты, чужой мне, вор! Что хочешь выкрасть ты себе на долю И что подслушать хочется тебе? Что хочешь выпытать ты от меня, мучитель? Божественный палач! Или я должен, как собака, Валяться пред тобой, хвостом виляя И отдаваясь вне себя от страсти, Тебе в любви виляньем признаваться?
Напрасно трудишься, Рази сильней! Какой укол ужасный! Нет, не ищейка я тебе — твоя добыча. Безжалостный охотник, Я пленник гордый твой, За облаками скрывшийся разбойник! Скажи мне наконец, чего, Чего, грабитель, от меня ты хочешь?
Как? Выкупа? Какого же и сколько? Потребуй много — так твердит мне гордость, — И кратко говори — другой ее совет.
Так вот как? Да? Меня? Меня ты хочешь? Меня всецело, и всего? А! — так зачем же Ты мучаешь меня, глупец, при этом? Зачем терзаешь душу униженьем?.. — Дай мне любви, кому меня согреть? Горячую мне руку протяни И пламя рдеющих углей для сердца дай мне, Мне одинокому в своем уединенье, — Что ко врагам и седмиричный лед, К врагам стремиться научает. Ты сам отдайся мне. Необоримый враг, — Сам — мне!
Прочь! улетел! — Умчался прочь — Единственный товарищ мой и враг, Великий враг И чуждый мне опять Божественный палач.
Нет! Возвратись ко мне И с пытками твоими, Мои все слезы льются за тобой, И для тебя вдруг загорелся снова Огонь последний на сердце моем. Вернись, вернись ко мне, мой бог, — мое страданье, И счастие последнее мое!..
2 — Но тут Заратустра не мог долее сдерживать себя, схватил свою палку и ударил изо всех сил того, кто так горько жаловался. Перестань, — кричал он ему со злобным смехом, — перестань, комедиант! фальшивомонетчик! закоренелый лжец! Я узнаю тебя! Я отогрею тебе ноги, злой чародей, я хорошо умею поджаривать таких, как ты! — Оставь, — сказал старик и вскочил с земли, — не бей больше, о Заратустра! Все это была только комедия! В этом искусство мое; тебя самого хотел я испытать, подвергая тебя этому искусу! И поистине, ты разгадал меня! Но и ты также — дал мне о себе немалое свидетельство: ты суров, ты, мудрый Заратустра! Суровые удары наносишь ты своими истинами, палка твоя вынуждает у меня — эту истину! Не льсти, — отвечал