Память о потопе сохранилась, кажется, у всех народов Нового и Старого Света: это, можно сказать, единственно общее и первое воспоминание всего человечества (Delitzsch, Genesis, p. 203). Но здесь, в Центральной Америке, оно сохранилось так живо, как больше нигде во всем мире, кроме разве еще древней Вавилонии – Шумеро-Аккада. Здесь это больше чем воспоминание – это как бы горячешный, все один и тот же, неотвязно мучающий бред: было вчера – будет завтра. Мало говорится об этом, потому что незачем: слишком хорошо помнят все – помнят, как «очевидцы»; и страшно говорить, язык прилипает к гортани.
VII
«Раз в четыре года, – восьмидневный пост, в память о том, что мир погибал трижды», – сказано в древнемексиканском кодексе Telleriano Remensis, в подстрочном примечании к календарю годовых праздников, под 30 января, 12 yzcatli (Dévigne, 98). И больше ни слова; молчание – молитва: «О, Тлалок, Водяной, помилуй нас, не погуби!»
VIII
«Небо спустилось к воде (Океана), и в один день погибло все; все, что было плотью, истребил тот день», – как будто повторяет Платона календарный кодекс Chimalpopoca, Повествование Солнц (Donelly, 90): «В один день… остров Атлантида, погрузившись в море, исчез». Видно по этой краткости, что обоим рассказчикам одинаково страшно.
Несколько длиннее рассказ в поздней, XVII века по Р. X., записи, кажется, древнейших сказаний доколумбовой Америки, – в Гватемальском кодексе Popol Vuh: «Воды, поднятые Сердцем Неба, Гураканом, закипели, и нашел на всю тварь великий потоп… Падала с неба горящая смола, лицо земли почернело, черный дождь шел днем и ночью, и шум был в небе, как от бушующего пламени. Люди бегали, давили друг друга, взлезали на крыши домов, но дома под ними падали; взлезали на деревья, но деревья стряхивали их; прятались в пещеры, но пещеры давили их. Вода и огонь истребляли все (Donelly, 91–92. – Roisel, Les Atlantes, 1874, p. 36. – Spence, 117.).
В Книге Бытия – только потоп, а здесь, так же как у Платона и Еноха, – пожар и потоп вместе, что, конечно, согласнее с «памятью земли», Геологией.