Боги призвали богиню,
Мудрую Мами, Помощницу:
»Ты, единая, плоть материнская,
Можешь создать человеков,
Да иго богов понесут».
Открывает уста свои Мами,
Великим богам говорит:
»Я одна не могу»…
Далее клинопись стерта, только в конце можно прочесть:
Открывает уста свои Эа,
Великим богам говорит:
»Бога должно заклать…
С божеской плотью и кровью
Мами глину смесить»…
(Cuneif. Texts, I, с)
Эа, человеколюбец, отец Таммуза Страдальца, – тот же Атлас: оба, выходя из Океана, открывают людям тайны богов, и эту, еще богам неизвестную, главную тайну: страдать – любить; tlaô , «страдаю» – корень имени «Атлас» – всей Атлантиды корень.
XVI
Вот каким солнцем озаряется Остров Блаженных; вот какой «механикой-магией» держит Aтлас на могучих плечах, как легкое бремя,
громаду
Длинно-огромных столбов, раздвигающих
небо и землю,
(Hom., Odys., I, 54)
землю и небо соединяющих; вот на какой оси движется мир:
Любовь, что движет солнце и другие звезды,
Amor che move il sol e l’altre stelle,
по слову Данте – Виргилия – Орфея, сходивших в Ад, к тем самым «корням земли», к которым сходил и древний титан, небодержец Атлас (Hesiod., Theog., V. 517).
Если эта «белая магия» сделается «черною», то мировая ось поколеблется, небо рухнет на землю, и «конец земле, конец всему». Это знает Платон и этого боится так, что язык прилипает к гортани: «пили», говорит, но не смеет сказать «кровь». Это, впрочем, понятно и так: пьют из тех самых фиалов, которыми черпали только что кровь из кратера.
XVII
Страшно Платону – страшно и нам: хотим не хотим, мы не можем не видеть, что жертвенный бык Атлантиды – первая тень Агнца, закланного от создания мира. Громы Атлантики отвечают громам Евхаристии:
Да молчит всякая плоть человечья
И да стоит со страхом и трепетом,
Царь бо царствующих
и Господь господствующих
приходит заклатися
и датися в снедь верным.
А если нам уже не страшно, то это, может быть, еще страшнее: значит, ось мира уже колеблется на плечах и нашего Атласа, солнце уже и над нашей Атлантидой меркнет, черною становится и наша белая магия.