Страшное слово для нас, непонятное. Что же делать? Слова из Евангелия не выкинешь. А может быть, и хорошо, что этим «адским камнем» Врача прижигается «стыдная рана» человечества – Пол.
VII
Козий пастушок, на тучных пастбищах болотистой речки Сангарии, в грустной Азийской пустыне, на грустной свирели играющий, бедный, маленький мальчик, такой же «Пигмей», как боги Крито-Эгейские, все растет, растет, и перерастает, наконец, свою исполинскую Мать, Кибелу. «Богу Aттису, Всевышнему, Вседержителю, Theos Hypsistos Pantokrator», – сказано в одной посвятительной греко-римской надписи. «В свете неприступном живет надо всеми небесами и звездами», – сказано в другой (Graillot, 150–151, 219, 519).
Вот почему, и на том волшебном камне гностиков, с распятым Вакхом-Орфеем-Аттисом, ущербный месяц, образ вечно-умирающего бога-жертвы, – на верхнем конце креста, и над ним – полукруг семизвездия, – должно быть, Млечный Путь, Галаксия, откуда нисходит на землю Аттис, «Пастырь белых звезд», белых коз – душ человеческих. Если так, то, значит, Аттис – тот же бог, что и на Флийской росписи, – окрыленный и седовласый Эрос-Архей, Ветхий деньми, Сын в лоне Отца.
Козий пастушок и Бог надзвездный, – какой неимоверный взлет! Чем же так возвысился Аттис? Девством – «скопчеством».
VIII
«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, как я возлюбил вас» (Ио. 13, 34). Заповедь только братской любви – не новая, а древняя, Моисеева: «Люби ближнего твоего, как самого себя». Так и поняли, и, вот уже две тысячи лет, так понимают все, кроме святых; поняли и позабыли слишком древнюю, «ветхую», заповедь. Но если бы св. Климент Александрийский, уже христианин, мог вспомнить, почувствовать себя снова «аттисианином», поклонником Аттиса, каким был в юности, то, может быть, понял бы, что заповедь эта, в самом деле, «новая», связанная с тем, тоже новым и страшным, евангельским словом о скопцах, самих себя сделавших скопцами ради царства небесного, – о явно-ледяном для безумных «скопчестве», тайно-огненном для мудрых девстве братски-брачной любви.
IX
Новая заповедь – новая «магия». К ней-то, может быть, и влекутся, ее-то и жаждут «знающие», гностики распятого Эроса, оскопленного Аттиса.