«Пол» – грубое и плоское, анатомическое слово; но, говоря этим словом, Евангелие не «нуль пола», а полнота его, плерома, такое солнце любви – влюбленности, что люди слепнут от него: так Розанов ослеп, ослепли Содомляне всех веков и народов, и до сего дня, тычась, как слепые щенки мордами, ищут света во тьме.
XXVIII
Боги Атлантиды, боги древних мистерий, не похожи на Сына, как тени – на солнце; но как по теням видно, где солнце, так видно по ним, где Он. Все они любят людей, страдают и умирают за них; все, от Диониса преэллинского до Кветцалькоатля древнемексиканского, соединяют в себе «мужское с женским в прекраснейшую гармонию»; все благовествуют любовь братски-брачную – «да будут два едино», – конец Содома, и вечный мир – «да будут все едино», – конец войны.
XXIX
«Это не боги, а бесы». Ну, еще бы! Сколько веков пробыли в безднах морских, где пропахли тиною; сколько веков пробыли в аду, где пропахли смолою и серою. Их боятся и брезгуют ими христиане, но Христос не побоялся и не побрезгал: сошел к ним в ад и вывел их из ада.
Нет, не боги сделались бесами, а бесы – богами.
Лик младой
Был гневен, полон гордости ужасной
И весь дышал он силой неземной, —
бог Войны.
Другой женообразный, сладострастный, —
бог Содома. Эти, впрочем, остались в аду, – вышли другие, неизвестные, так же как Сошедший к ним в ад неизвестен.
XXX
Боги Атлантиды, первого человечества погибшего, – вечные спутники второго, может быть, погибающего, – легкими тенями порхают около нас, как неуспокоенные души забытых, но не забывших друзей; шепчут нам что-то на ухо, в чем-то остерегают, как вещие сны; слабо жужжат, как зимние пчелы; слабо хватают нас призрачными дланями – может быть, хотят остановить на краю пропасти; манят куда-то, как далекие звезды, куда-то ведут, как вехи на вечном пути.
О, если б мы их услышали, поняли, чье имя у них у всех на устах, от какого солнца все они тени; если б узнали во всех этих лицах лицо одного Неизвестного.