Перед тем, как зайти за стволы сосен, она оглянулась, и увидела, что дед Якуб так и стоит у двери, задумчиво глядя ей вслед. Девушка помахала ему рукой, а он улыбнулся в ответ.
Странно было следовать за волком. Ярина видела, что впереди неё идёт слишком большой для своего вида, дикий зверь, который поверг бы в ужас любого охотника. Но волк был абсолютно спокоен, и шёл, не спеша, лишь иногда поглядывая в сторону девушки.
Наконец, сосны расступились, и Ярина увидела дома. Она узнала крыши своих соседей, которые жили на ближайшей к лесу улице. И да, она совершенно не знала, что есть этот путь к дому отшельника, короткий и удобный. Никто, пожалуй, не знал. Девушка вышла из леса, оглянулась, чтобы посмотреть на волка, а его и след простыл.
***
Темнота, холод и отчаяние. Вот, что встретило Ярину, когда она открыла дверь своего дома. Но мать ещё была жива- глухой стон едва донёсся из глубины комнаты.
–Иду, мама, иду!– пробормотала девушка, разжигая керосиновую лампу.– Я принесла лекарство.
Она быстро развела настойку, и дала матери выпить. В мигающем свете керосинки, Ярина посмотрела на единственную в её жизни родную душу, и сердце её сжалось: пожелтевшая и сморщенная, словно пергамент, кожа, синюшные губы, почти бессмысленный взгляд. Девушка приподняла её за голову, и поднесла стакан к губам:
–Пей, мама- это лекарство.
С трудом подняв руку, женщина начала пить, придерживая горячими пальцами запястье дочери. Напоив мать, Ярина убрала одеяло, и обнажив опухший живот, втёрла в кожу мазь.
В тот вечер мать не сказала ни слова, силы её были на исходе, не известно, пережила бы она ночь, если бы не снадобье. После настойки и мази, женщина откинулась на подушки, закрыла глаза, и уснула, почти сразу, глубоким и спокойным сном.
Ярина долго сидела над кроватью, и осторожно гладила её волосы. Впервые за всё время болезни, она была спокойна за маму. Дыхание её было ровным, она перестала стонать, и лицо её уже не казалось таким измождённым. Впервые за всё время, девушка ощутила покой, и мысли её унеслись далеко, сквозь туманы и болотные топи, туда, где в глухой чаще стояла изба отшельника.