Там же, на о. Кипре, в «священных городах» Амафонте и Пафосе изображается Адонис-Таммуз, и Афродита-Иштар в конусообразном камне-аэролите с двойным отпечатком фалла-ктеиса. А на Тенедосских монетах соединены на одной шее две головы, Зевса-Отца и Геры-Матери (Lajard. Le culte de Venus, 101). И, наконец, в Риме, древнейший латинский бог, Jupiter Terminalis (Пограничный), есть Андрогин, Муж с сосцами женскими, Progenitor genetrixque deum, «Отец и Мать богов» (Lajard. op. cit., 103).
Так от Египта до Греции, от Вавилона до Рима, опять-таки по всем будущим путям христианства, века и народы приходят к одной и той же теореме половой геометрии или метагеометрии – к божественной Двуполости.
VI
Тут мы уже ничего не понимаем, глупеем окончательно. Еще бы! Ведь это не Маркс и не Эйнштейн; это – детски-простое, но самое ненужное для нас, и потому самое непонятное.
О двуполости мы знаем только по Краффт-Эбингу: гермафродит – двуполое чудовище. Как могли эллины, люди совершенного изящества, поклониться такому уродству? Как могли римляне, люди совершенного разума, поклониться такой нелепости? Кажется, все века и народы сошли с ума – все, кроме нас.
VII
Существует биологический закон: нет однополых особей, все промежуточны. Всякая особь данного пола таит в себе зародыш пола противоположного, мужская – женского, женская – мужского; во всякой особи есть то, что сближает края полового расщепа, замыкая особь в ее самодовлеющей целости – будущей личности. Биологический предел однополости – совершенная безличность: только самец, только самка – так же неосуществим, как предел двуполости – совершенная личность.
Или проще: всякий мужчина – чуть-чуть женщина, всякая женщина – чуть-чуть мужчина, и только потому – не самец и не самка, не зверь, а человек (Вейнингер. Пол и характер, рус. перев., 330, et passim).
Это неустойчивое равновесие мужского и женского в биологической особи и есть путь к человеческой личности. «Личность есть равноденствие полов» (Розанов). Личное, духовное есть двуполое.