жертвами таких негативных
эмоциональных выбросов, страдает поле. Нанося друг другу такие удары, и
обычно не осознавая этого сами, они начинают потом ходить по врачам,
сокрушаться и сетовать — откуда такая напасть? Приведу еще одно
свидетельство. (Источник все тот же).
— На работе заведующая, наверное, срывая на мне досаду по поводу каких-то
своих дел, пустила обо мне унизительный дурной слух. Когда же я
возмутилась: «Откуда вы взяли эту ложь?», она сказала, будто ей самой это
кто-то сказал. Тогда я говорю: «Кто бы это ни был, но тот, кто придумал
это, с завтрашнего дня будет болеть. И никакой врач не поможет ему и не
поставит диагноз.» Когда говорила я, отсюда, из груди поднималось, как
пламя, огненная волна. Ну ладно, сказала и все. А на другой день она не
выходит на работу. Приходит ее муж, приносит ключи: «Нина Даниловна
заболела». Так болела она довольно долго. То температура, то нет
температуры, то давление, то слабость. И никто ей не может поставить
диагноз, сказать, что с ней. Потом, когда я и еще несколько человек по
работе навестили ее, она мне говорит: «Ты ведь знаешь, отчего я болею. Ты
сама мне сделала это. Сделай теперь обратно. Или ищи мне бабку.» Но я то не
знаю, не представляю себе, как можно «обратно» сделать. Но женщину такую я
ей нашла. Она многое могла. Три дня занималась она ею. И отступилась.
Сказала: «Тот, кто сделал это, сильнее меня.» Так я впервые начала
понимать, что я могу. С тех пор, сколько лет уже прошло, а она все так же
себя чувствует. Чтобы освободиться, она должна была бы уничтожить то
исходное зло, которое сама совершила когда-то. Тогда и все остальное
рухнет, что является его следствием, что последовало за ним. Делается это
только одним путем — глубоким, глубочайшим раскаянием и сожалением.
Раскаянием не с задней мыслью, «чтобы мне самой, мол, стало хорошо», а
сожалением о другом человеке, которому причинил когда-то зло, обидел. У нее
этого раскаяния, этого чувства нет. Подсказывать же человеку, наводить его
на такую мысль, по-моему, бесполезно. Только когда он сам, в результате
какихто процессов, происходящих в нем самом, может придти к раскаянию,
только тогда узел развяжется.
— Сейчас-то я понимаю, — заключает она, — что, делая так, количество добра
в этом мире я не увеличиваю. Но тогда я не знала того, что знаю и понимаю
сейчас. Я просто защищалась. Сейчас, когда я многое знаю, ничего подобного
просто бы не произошло. Я пребываю в другом состоянии, в котором во мне не
могла бы импульсивно подняться такая волна. Теперь зло, направленное на
меня, я просто адресую обратно, тому, кто его послал.
По словам А. В. Мартынова, который ведет прием больных в Ленинградском
Центре народной медицины, 70-80% тех, кто обращается туда за помощью, имеют
такие энергетические пробоины в поле. Когда происходит такой удар, говорит
он, никакого болевого синдрома, понятно, не возникает — полевая оболочка —
это тонкое тело. Но к чему ведет это? Когда в этом поле человека образуется
пробоина, в организме удар принимает, очевидно. та область или орган,
который почему-то оказался наиболее ослаблен, незащищен. Болезни века —
инфаркты, инсульты, диабеты, гинекологические — в девяноста случаях из ста,
считает он, это чисто полевые заболевания. Это продукт низкой этики,
межличностных взаимоотношений. Из-за этих пробоин энергетическая оболочка
может сокращаться, скажем, до тридцати сантиметров. Человек еле ходит, за
стенку держится, а медицина ничего сделать, ничем помочь ему не может.
2. НАВОДЯЩИЕ ПОРЧУ, ТВОРЯЩИЕ СГЛАЗ
Злое слово, дурной глаз
В одной из московских лабораторий экстрасенс, мысленно воздействуя на
лягушку, вызывал резкие изменения и перепады в ее сердечной деятельности. В
итоге — кардиограмма, которая велась все время эксперимента, констатировала
— инфаркт.
Всегда ли, однако, объектом такого воздействия может оказаться только
лягушка?
«Как-то я работала в одной организации. Там была девочка, ее только что
приняли секретаршей начальника. Не поступила в институт, лет семнадцати,
несовершеннолетняя еще. Каждый день приходит в синяках. На лице синяки, на
руках синяки. Спрашиваю: — Что с тобой происходит?
Молчит. Я каждый день спрашиваю ее, я хочу знать, кто ее обижает. Наконец,
она мне говорит, что ее бьет отчим. Я спрашиваю: — За что?
— Мама вышла замуж, а отчим не хочет, чтобы я жила с ними. И он меня гонит:
«Уходи, куда хочешь.» Я спрашиваю: — А кто он?
Оказалось, начальник отделения милиции. Не больше, ни меньше. — А что же
мама?
—