ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК

рукой, а другой крепко сдавил птице горло.
     — Пока не задохнется.
     Жора не ответил: он боролся с умирающим гусаком.
     Я отвернулся.
     Когда все было кончено, Валька велел положить задушенную птицу на сковороду и сунуть в печь. Жора подчинился. Нечищеные перья вспыхнули, и, несмотря на хорошую вытяжку, в доме появился неприятный запах. Пришлось выйти во двор.
     — Если ты меня обманул, ты пожалеешь, что родился, — тихо пробурчал Жора, вытирая руки о джинсы.
     Валька промолчал.
     Гусак жарился до полуночи. Мы бродили по двору, курили, изредка перебрасывались короткими фразами, снова курили и снова бродили. О повисшем на нас долге я, честно говоря, не думал. Как-то забылось. Гораздо чаще перед моими глазами вставал убивающий птицу Жора и холодный, чуть отстранённый Валька. И приходило в голову, что на этот раз мой друг замыслил что-то очень непростое.
     А часиков в одиннадцать вечера Гостюхин достал из сумки припасенную заранее бутылку водки и предложил нам выпить.
     — Для чего? — осведомился Жора.
     — Тебе понравилось начало? — спросил Валька.
     Камишин бросил взгляд на дом, в котором жарился гусак, и молча покачал головой.
     — Дальше будет хуже.
    
     На перекресток мы приехали примерно в час ночи
     На тот самый перекресток, что находился рядом с нашей общагой. На нехороший перекресток.
     Когда мы вышли на него, появился Шаман. Черная клякса, вынырнувшая из тени. Я увидел, как вздрогнул Жора. И, если честно, мне самому было не по себе.
     — Шаман знает дорогу и приведет нас куда нужно, — негромко пояснил Валька. — Жора, твоя задача не сводить глаз с кота и идти строго за ним. Что бы ты ни услышал, что бы ты ни почувствовал — не отвлекайся. Смотри только на Шамана.
     — А если я отвлекусь?
     — Мы заблудимся.
     Валька сказал это так, что у меня зашевелились волосы на голове. У Камышина — я понял это по его взгляду — тоже. К счастью, водка несколько притупила страх, и у нас не появилось желания отказываться от предприятия.
     — Я буду держать тебя за плечо. Сергей!
     Я сглотнул:
     — Да?
     — Ты будешь держать за плечо меня. Не разжимай пальцы до тех пор, пока я не скажу, что можно. Понял?
     — Да.
     — И поскольку все вы верующие, предупреждаю ещё раз: что бы вы ни увидели, не вздумайте креститься. — Валька выдержал паузу. — Пропадем.
     — А крестик снимать не надо? — запинаясь, спросил Жора.
     — Не надо. — Пауза. — Это ваша последняя защита.
     — На какой случай? — прошептал я.
     — Если заблудимся.
     Камышин громко икнул.
     Мы встали, как велел Валька, друг за другом. Впереди Жора, держащий под мышкой завернутого в тряпку гуся. Сосредоточенный Валька. И я, клацающий зубами от страха.
     Шаман обернулся, сверкнул зелеными глазищами, коротко мяукнул и медленно пошел к центру перекрестка.
    
     Вы когда-нибудь купались ночью в море? А в очень-очень теплом море? Вы когда-нибудь входили из темноты воздуха в темноту воды? Но при этом температура окружающего вас пространства не меняется — воздух и вода одинаково теплы, и только тьма становится все более и более вязкой. Каждое следующее движение дается все с большим и большим трудом, каждый следующий шаг — маленькая победа, каждый следующий вздох… В какой-то момент вы понимаете, что густая тьма незаметно пробралась в ваши легкие, наполнила их чернильным студнем и не позволяет