ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК

неделе гуляем.
     Я отнесся к заявлению скептически, Шаман — неодобрительно, но оба мы промолчали. Да и переубедить Вальку не представлялось возможным. Его глаза сияли.
     Сияли до тех пор, пока мы не включили телевизор и не стали смотреть, как белозубая девочка вынимает из барабана шарики. Один за другим. А белозубый мужчина приплясывает и объявляет выигравшие номера. А тупые зрители визжат так, словно каждому из них достался джекпот. В общем, в отдельно взятой студии протекал шумный праздник. А в отдельно взятой комнате общаги было тихо, как в могиле.
     Валька не угадал ни одного числа.
     Вывод был естественен:
     — Жулики!
     И с тех пор он даже не заикался о «легких деньгах».
     На первом курсе мы подрабатывали где придется. На кафедре — денег мало, зато можно свести знакомства с преподами. В приемной комиссии — денег мало, зато можно свести знакомство с красивыми абитуриентками. Расклейщиком объявлений — денег побольше, зато приходится бегать.
     Но повторюсь: то, что хорошо на первом курсе на втором уже не прокатит. А потому, когда появилась возможность устроиться продавцами в палатку, мы ухватились за нее обеими руками. Вариант казался идеальным: сменяя друг друга, мы будем контролировать свое время; деньги, несмотря на небольшой оклад, выходили вполне приличные — основам торговли нас быстренько обучили братья из общаги; другими словами, чего еще желать?
     Два месяца мы жили весьма и весьма неплохо. Успевали и в институте, и на работе. Я купил себе новую куртку, а Валька — новые джинсы и ботинки. Шаман обжирался «Вискасом».
     А потом я заснул среди ночи, и из палатки вынесли товар.
    
     Вы знаете, что такое «счетчик»? Нет, не тот, который в такси. По глазам вижу — знаете. Тогда и объяснять не буду.
     А вы знаете, какие чувства испытываешь, когда «счетчик» тикает по твою душу? Не знаете? Вам повезло.
     Десять тысяч баксов — не самая большая в мире сумма, но собрать ее за три дня нереально. Конечно, в общаге хватало зажиточных ребят, вот только ссужать мне деньги никто из них не собирался.
     — К тебе, Гостюхин, претензий нет, — произнес владелец палатки — внушительных размеров толстяк по имени Жора. — Хоть вы с Цветковым и друзья.
     Десять тысяч баксов самая огромная сумма в мире. Особенно когда она начинает прирастать десятью процентами каждый день.
     — Ты прав, Жора, Серега мой друг, — спокойно произнёс Валька. — И отвечать мы будем вместе.
     Вы можете не верить, но у меня хватило силы крикнуть:
     — Я виноват! Я!! Ты ни при чем!
     — Заткнись, — буркнул Валька.
     — Ты сам вызвался, — развел руками Жора. — Вы вместе пришли, вы вместе и ответите. Извините, мужики, но иначе я не могу.
     Хочу объяснить его последнюю фразу. Жора Камышин возник не из пустоты. Несколько лет назад он окончил наш институт, так же, как мы, жил когда-то в общаге, а потому разговаривать с ним было несколько проще, чем с кем-нибудь другим. Да и знали мы о нем довольно много. Точнее — Валька знал.
     — Жора, а если я предложу тебе сделку?
     — Какую?
     — Предложу тебе монету, которой нет ни у кого больше.
     Глаза толстяка вспыхнули.
     Наш Жора, владелец палаток, да не простой, а с высшим образованием, оказался страстным коллекционером, Валька давно разведал об этом обстоятельстве через того самого доцента, что принимал у меня досрочный экзамен. Доцент был бывшим одногрупником нашего толстого работодателя.
     — Откуда у вас, босяки, могут быть редкие монеты?
     Но по глазам видно, что наживка проглочена. Босяки босяками,