ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК

женщины были ведьмами. Столетие за столетием сила передавалась по наследству, от матери к дочери. Рождались в нашей семье только девочки. И вдруг — аномалия.
     — Ты?
     — Угу, — кивнул Валька. — Все признаки указывали матери, что она ждет дочь. Все шло так, как положено. Мне даже имя подобрали…
     — Валентина?
     — Нет, — поморщился Гостюхин. — Другое. Настоящее имя. Но тоже женское. — Он вздохнул. — А когда пришел срок, появился я. Вот и получается, что я — ведьма.
     — Да почему ведьма? Не колдун, не ведьмак, не чародей, а именно — ведьма?
     — Потому что в нашей семье рождались только ведьмы, — терпеливо, как маленькому ребенку, объяснил Валька. — Не колдуны, не ведьмаки и не чародеи. А против наследственности не попрешь.
     Послышался мягкий удар, и в форточке появился Шаман. Секунду котяра оценивал ситуацию, а затем, видимо, сообразив, о чем шла речь, уставился на меня.
     Ведьма и ее кот.
     Великолепно.
     Я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Мне хотелось покурить и побыть одному.
    
     В ту ночь мне снится, что Валька — женщина.
     Крупная, рыжая и развратная.
     У нее большие груди, широкие бедра и узкая талия. А еще у нее большой рот и манящие зеленые глаза. И волосы до талии. Густые. Пахнущие горькой травой.
     В окно светит полная луна, и в ее свете женщина кажется совершенной статуей. Она столь прекрасна, что от желания у меня дрожат пальцы. Умоляя ее побыть со мной, я готов валяться в ногах, готов целовать её туфли, готов стать ее рабом… но этого не требуется. Она пришла, чтобы побыть со мной.
     Она ложится рядом и разводит в стороны ноги.
     Я оказываюсь сверху.
     Я вхожу в нее.
     Она улыбается и молчит.
     Мои первые движения медлительны и мягки. Ей нравится.
     Постепенно я становлюсь напористее. Она закрывает глаза.
     Мы улетаем…
    
     Когда я просыпаюсь, Валька пьет молоко и смотрит на меня. Он сидит за столом. На нем тренировочные штаны и футболка. Он пьет молоко и смотрит на меня.
     А на подоконнике, перед блюдцем с молоком, сидит Шаман. Черный как уголь. И смотрит на меня.
     Они знают, что мне снилось.
     Но стыда нет. Только злость.
     Я говорю:
     — Ты — урод.
     Валька пьет молоко.
     Я говорю:
     — Ты — урод.
     Валька пьет молоко.
     Я говорю:
     — Ты — урод.
     Шаман отворачивается и начинает изучать уличный пейзаж.
     Валька ставит кружку на стол. Опускает ее резко, раздается громкий стук, и я вздрагиваю.
     Он говорит:
     — Я не виноват.
     Он говорит:
     — Ты оказался чересчур восприимчивым.
     Он говорит:
     — Я просил, чтобы мне дали отдельную комнату, но мест в общежитии не хватает. Меня подняли на смех.
     Валька не оправдывается. Он говорит как есть.
     И смотрит мне прямо в глаза.
     А Шаман не смотрит.
     Я говорю:
     — Ты сука и извращенец.
     Он говорит:
     — Будь я извращенцем, ты бы занимался сексом со мной.
     Я говорю:
     — Ты должен был снять комнату