ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК

/>     — Замолчи!! Я приказываю!!
     — Слушаю и повинуюсь.
     Вино стало горьким. Орешкин поставил бокал на тумбочку и раскурил сигарету.
     «Рабыня…»
     Димка почувствовал отвращение, стыд за того урода, что смог так поступить с Заремой. Ему стало неловко за свой крик.
     — Извини, — не глядя на девушку, произнес Орешкин. — Я не хотел кричать.
     — Не обращай внимания, — спокойно ответила Зарема. — Я привыкла. Я — рабыня.
     — Хочешь сделать из меня настоящего хозяина?
     — Ты им станешь. Ты хороший, но все равно им станешь. Все становятся.
     Димка внимательно посмотрел на перстень. На кроваво-красный рубин, сверкающий на безымянном пальце. На камень, хранящий нерушимую печать.
     Зарема тоже закурила, легла на спину, подложила левую руку под голову и задумчиво проговорила:
     — Мы должны подумать, как тебя спасти. До тех пор, пока Батоев и Казибековы живы, ты в опасности. Они не отстанут.
     — Даже теперь? Когда я… — Орешкин сбился.
     — Когда ты управляешь мной? — пришла на помощь девушка.
     — Да.
     — Ибрагим тоже управлял мной.
     Орешкин вспомнил окровавленного старика, умирающего на грязной площадке. Понял, что пылающий на пальце рубин еще не гарантирует безопасности. На мгновение вернулся страх. Но лишь на мгновение — девушка была спокойна, а значит, выход есть.
     — Кстати, а как получилось, что ты не помогла Ибрагиму?
     — Я должна слышать приказ. Я должна быть рядом. — Она глубоко затянулась тонкой сигаретой. — Я не всемогуща.
     — Но ты знаешь, как нам поступить.
     — Сообщество дало Мустафе и Абдулле время до девяти вечера, — медленно произнесла Зарема. — Батоев будет выжидать — он в более выгодном положении. А братья вынуждены действовать. Они встретятся в резиденции Мустафы.
     — Ты знаешь, где она находится?
     — Конечно.
    
* * *
    
     — Полагаешь, они не договорятся?
     Павел Розгин сделал маленький глоток кофе, помолчал и коротко ответил:
     — Нет. Но и третейского суда не будет.
     — То есть к девяти часам вопрос решится? — уточнил собеседник.
     — Без сомнения.
     Люди, сидевшие за большим столом, неспешно переглянулись. Уважаемые люди. Серьезные.
     Сообщество.
     От их слова зависела значительная часть московской жизни: почти вся теневая и, частично, белая, законопослушная.
     Серьезные люди собрались чуть раньше объявленного Батоеву и Казибековым срока, чтобы прийти к окончательному решению: как поступить. И Мустафа, и Абдулла были для них своими, входили в закрытый круг, а потому выход из кризиса следовало искать осторожно.
     — Войну начал Батоев. И до сих пор не доказал, что имел повод.
     — Это не значит, что повода нет. Мустафа согласен говорить с нами.
     — Ибрагим вышел из сообщества, он никому и ничего не был должен. Мы приняли его решение. И мне не понравилось, что Мустафа взялся за старика. Мустафа отморозок. Ему нельзя верить.
     — Мустафа согласен говорить с нами.
     Люди помолчали.
     — Павел утверждает, что через час-полтора под Москвой станет очень жарко. Мы должны решить — допускать разборку или нет?
     — Пусть дерутся,