ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК

— Вы ошибаетесь.
     — Сначала я подумал, что у вас поломка, но вы не стали никому звонить. Просто ушли. Вот я и спрашиваю: за сигаретами ходили?
     Борис сдавил руками виски.
     «Джипа не было. Джиповода не было. А церковь? А юродивый?»
     А что вообще было?
     — Мне стало плохо… — пробормотал Пивоваров.
     Милиционер вздохнул:
     — Вы пили?
     — Нет.
     Он подошел ближе, принюхался — перегар не чувствовался.
     — Вы принимали наркотики?
     — Нет.
     — Тогда скажите, почему вы остановились?
     — Я никак не мог повернуть на нужную улицу, — твердо ответил Борис, глядя прямо в глаза милиционеру. — Я нарезал пять кругов по площади и не смог повернуть. Я не знаю, что со мной произошло. Я просто не мог повернуть. И не мог оставаться за рулем. Я вышел отдохнуть.
     Капитан молчал.
     — Я не пил и не принимал наркотики. Я не вру. Но что со мной произошло, я не знаю.
     Несколько секунд они смотрели друг на друга.
     А затем подошел водитель эвакуатора и поинтересовался:
     — Цепляем?
     — Нет, — медленно ответил милиционер, — не цепляем.
     И протянул Пивоварову документы. У Бориса не было сил его благодарить. Он просто кивнул.
     — Счастливого пути, — произнес капитан.
    
* * *
    
     Салон успел основательно остыть, и Пивоваров включил кондиционер на максимальную подачу тепла. А заодно и приемник.
     — В ГУВД считают, что смерть Шамиля, последнего из оставшихся в живых родственников Ибрагима Казибекова, положит конец тянущейся с весны войне…
     — Нет, только не это!
     Борис выключил криминальные новости и медленно поехал вперед. Притормозил, пропуская идущую по пешеходному переходу группу: седой старик с тремя разновозрастными подростками.
     И вновь надавил на газ.
     «Пора выбираться отсюда!»
     Он решил выскочить на Садовое. Все время прямо. Все время прямо. Опуститься под эстакаду, чуть постоять на светофор и подняться на мост через Яузу.
     Прочь, прочь от Таганки!
     Прочь от болвана!
     Прочь!
     И ему почти удалось.
    
     Правое переднее колесо спустило в тот самый момент, когда «Вольво» уже наполовину покинул площадь.
     Пивоваров понял, что сопротивляться бессмысленно.
     Он дотянул до тротуара, выключил двигатель, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
    
* * *
    
     Борис не стал вызывать механиков или менять колесо самостоятельно. Зачем? Сменишь колесо, через мгновение заклинит двигатель. Поставишь «Вольво» на эвакуатор — поломается и тот. Таганка не отпускала, Таганка просила задержаться.
     Таганка хотела, чтобы он что-то сделал…
     Что?
     Через двадцать минут и две сигареты Пивоваров понял — что.
     Он отправился в ближайший магазин и купил книгу о Москве.
     И долго читал ее, сидя в салоне машины.
     А потом почти час бродил по площади, вглядываясь в старые камни и в лица прохожих, в дома, давным-давно построенные богатыми купцами, и в новостройки. Он пинал последние кучки желтых листьев, рассматривал проезжающие мимо автомобили и слушал истории, что шептал ему промозглый осенний ветер.