не понимала, где нахожусь.
Услышав мягкий, настойчивый шепот доньи Мерседес, я вспомнила, что
нахожусь в доме брата Леона Чирино, в маленьком городе в часе езды от
Курмины. Я прилегла на раскладушке, а они собрались на кухне. Леон Чирино
и я с доньей Мерседес приехали сюда в середине ночи. Они хотели провести
частный сеанс для его брата.
Закрыв глаза, я села на скомканную подушку и прислушалась к
успокаивающим звукам голоса целительницы. Мне казалось, что звуки
окутывают меня. Я почти заснула, когда новая серия шума разбудила меня
вновь.
Затхлое одеяло, которым я была укрыта, обкрутилось вокруг моей шеи. Я
приподнялась, чтобы поправить его, и вскрикнула, увидев кота Августина,
который сидел на моих коленях.
— Почему ты всегда визжишь, когда видишь моего любимца? — голос,
пришедший из темноты, был наполнен мягкой иронией. Августин, усевшись на
край моей постели, скрестил ноги и забрал своего кота. — я пришел защитить
тебя от собаки, — объяснил он. Его блестящие глаза смотрели мне в лицо. —
собаки фактически не спят по ночам. Если ты откроешь глаза в темноте, то
можешь увидеть, что собака следит за тобой всю ночь. Поэтому их и называют
сторожевыми псами. — он засмеялся над своей шуткой.
Я было открыла рот, желая что-то сказать ему. Но ни слова не
сорвалось с моих губ. Едва я потянулась к нему, Августин и кот, смутно
дрожа перед моими глазами, исчезли, растворясь в воздухе. Наверное они
были во дворе, подумала я, и вышла туда же. Но наполненный предрассветными
тенями двор был пуст. Я взглянула на свои часы. С момента, когда мы
приехали сюда, прошло всего два часа. Я подумала о том, что проспала очень
мало, чтобы вставать, и вновь повалилась на раскладушку. Натянув на голову
одеяло, я задремала.
Меня разбудили звуки голосов и музыки. Воздух был наполнен ароматом
кофе. Леон Чирино, склонясь над керосиновой плитой, процеживал кофе через
фланелевое ситечко.
— Ну как, хорошо выспалась? — спросил он, приглашая меня сесть рядом.
Я уселась за большой квадратный стол, покрытый совершенно новой клеенкой.
Он налил две чашки кофе и добавил в каждую по целой порции тростникового
ликера.
— Это для силы, — сказал он, двигая ко мне дымящуюся чашку.
Боясь опьянеть, я сделала несколько неуверенных глотков. Чашечка была
раскрашена розами, по краю шел золотой ободок.
Он снова налил в чашку кофе и ликер.
— Донья Мерседес говорит, что ты ясновидящий, — сказала я. — ты
можешь рассказать, что меня ждет в будущем? — я надеялась, что своим
резким вопросом могу добиться откровенного ответа.
— Милая моя, — сказал он с той очаровательной выдержкой, какую старые
люди демонстрируют в обращении с кем-то моложе себя. — я старый приятель
доньи Мерседес. Я живу ее призраками и ее воспоминаниями. Я разделяю ее
одиночество. — он сплюнул сквозь зубы, вытащил две сигареты из пачки на
столе и положил одну за ухо. — ты лучше сходи и повидайся с Августином, —
посоветовал он. — Августин всегда начинает работать с рассветом. Пойдем, я
покажу тебе дорогу в город.
— Ты просто уходишь от вопроса, — сказала я, не обращая внимания на
его нетерпеливые попытки выпроводить меня из дома.
Смешное и смущенное выражение появилось на его лице. — я не могу
рассказать, что ждет тебя в будущем, — заявил он. — ясновидящие лишь
мельком видят вещи, которых они совершенно не понимают, а затем они
придумывают остальное.
Он взял мою руку и фактически вытащил меня наружу. — я покажу тебе
дорогу к дому Августина, — повторил он несколько раз. — если ты пойдешь
этим путем, — сказал он, указывая на тропинку, сбегавшую с холма, — ты
достигнешь города, а там любой скажет тебе, где живет Августин.
— А как же донья Мерседес? — спросила я.
— Мы встретимся с тобой вечером, — ответил он. Затем, склонившись ко
мне, он добавил таинственным шепотом: — донья Мерседес и я уделим целый
день на дело моего брата.
Воздух наполнился щебетанием птиц благоуханием зрелых плодов, которые
среди темной листвы блестели золотыми слитками. Проторенный путь,
сбегавший по склону, вытекал на широкую улицу и вновь сворачивал на холмы,
уже на другом конце жаркого, залитого солнцем города.
Женщины, подметавшие цементный тротуар перед своими ярко
раскрашенными домами, остановились на секунду и, повернувшись,
приветствовали