она, протягивая руки на восток и запад. — макушка твоей головы
должна касаться моей, а твои руки и ноги пусть будут в такой же позе, как
и у меня.
Лежать голова к голове на перекрестке было неудобно. У меня было
ощущение, что наши скальпы, хотя и разделенные волосами, сплавились
вместе. Я повернула свою голову в сторону и к своему великому удивлению
заметила, насколько длиннее ее руки, чем мои. По-видимому, осознав мое
открытие, донья Мерседес подвинула свои руки ближе к моим.
— Если кто-нибудь увидит нас, то подумает, что мы сошли с ума, —
сказала я.
— Возможно, — согласилась она. — однако, если найдутся люди, которые
обычно прогуливаются по этому перекрестку в это время ночи, они убегут
прочь в ужасе, думая, что увидели двух куриоз, готовых к полету.
Мы молчали некоторое время, а когда я спросила ее о полете куриоз,
она заговорила снова.
— Что заставило меня так заинтересоваться, почему ты остановилась на
перекрестке? Есть люди, готовые присягнуть, что видели куриозу, лежавшую
голой на этом самом месте. Они говорят, что у нее появились крылья,
выросшие из спины. Они видели, как ее тело стало стало просвечиваться
белизной, когда она взлетела в небо.
— Я видела, как твое тело стало прозрачным на сеансе Сандоваля, —
сказала я.
— Конечно, ты видела это, — ответила она с веселым пренебрежением. —
я сделала это для того, чтобы ты поняла, что ты никогда не будешь
целительницей. Ты медиум и возможно даже ведьма, но учти — не
целительница. Я знаю это, так как я сама — ведьма.
— Чем ведьма отличается от других? — спросила я между приступами
смеха. Я не хотела воспринимать ее серьезно.
— Ведьмы — это существа, которые не только способны видеть колесо
случая, — ответила она, — но способны создавать свое собственное звено.
Что ты скажешь, если в этот миг мы отправимся в полет, связанные друг с
другом головами?
На секунду или две у меня было ужаснейшее восприятие. Затем чувство
полного безразличия овладело мной.
— Повторяй любое из заклинаний, которым тебя научил дух моего предка,
— приказала она. — я буду повторять его с тобой.
Наши голоса слились в единый гармоничный звук, который наполнил
пространство вокруг, окутывая нас гигантским коконом. Слова выстраивались
в ряд непрерывной линией, унося нас все выше и выше. Я видела, как облака
двинулись на меня. Мы начали вращаться, словно колесо, пока все вокруг нас
не стало черным.
Кто-то энергично тормошил меня. Я проснулась от неожиданного толчка.
Сидя за рулем джипа, я вела машину! Это потрясло меня. Я никак не могла
вспомнить, как и когда я вернулась в машину.
— Не спи, — пробурчала донья Мерседес. — мы же можем так разбиться и
умереть, как две дуры.
Я нажала на тормоза и выключила зажигание. Мысль о том, что я спала и
управляла машиной, заставила меня задрожать от страха.
— Куда мы едем? — мой голос прозвучал на октаву ниже.
Она улыбнулась и сделала жест полного отчаяния, поднимая брови. — ты
слишком быстро устаешь, Музия. Ты слишком маленькая. Но я думаю, что это
твоя лучшая черта. Если бы ты была больше, ты была бы невыносимой.
Я настаивала на том, чтобы она назвала мне место назначения. Мне
хотелось знать, где оно находится, чтобы ощутить чувство направления.
— Мы едем на встречу с Леоном Чирино и другими коллегами, — сообщила
она. — трогай. Я покажу тебе, куда надо ехать.
Я завела джип и ехала некоторое время в молчании. Мне все еще
хотелось спать.
— Леон Чирино медиум или целитель? — наконец спросила я.
Она тихо засмеялась, но ничего не ответила. — почему ты думаешь об
этом? — спросила она после долгого молчания.
— В нем есть что-то совершенно необъяснимое, — ответила я. — он
напоминает мне тебя.
— И даже сейчас? — насмешливо спросила она, и вдруг совершенно
серьезным голосом признала, что Леон Чирино и медиум и ясновидец.
Уйдя в раздумья, я прослушала ее указание и вздрогнула, указывая на
высокое дерево букаре: — ты проехала мимо! Дай задний ход. — затем она
улыбнулась и добавила: — останови здесь! Мы немного пройдемся.
Дерево отмечало въезд на узкую дорожку. Земля была усыпана мелкими
цветами. Я знала, что они красного цвета, но при лунном свете цветы
казались черными. Букаре почти никогда не растут сами по себе. Обычно они
украшают рощи,