окна. Отсутствие мебели делало
комнату гораздо большей, чем она была на самом деле. Кроме кушетки, здесь
был еще высокий шкаф, набитый книгами, снимками, бутылками, банками,
чашками и стаканами. У стен рядами стояли стулья.
Что-то неразборчиво прошептав, Леон Чирино выключил свет и зажег
свечи, который стояли на вырезанных полочках под образами святых,
индейских вождей и черных лидеров. Стены комнаты были выкрашены охрой. — я
хочу, чтобы ты сидела здесь, — попросил он, поставив два стула в центр
комнаты.
— А на котором?
— На любом, который ты предпочтешь. — широко улыбаясь, он отстегнул
мои ручные часы и спрятал их в карман, затем подошел к шкафу и вынул
оттуда небольшую банку. Она была наполовину наполнена ртутью. В его темных
руках она казалось гигантским зрачком живого чудовища.
— Я так понял, что ты вполне оперившийся медиум. — сказал он, положив
банку на мои колени. — ртуть удержит духа от притяжения к тебе. Мы не
хотим, чтобы он приближался к тебе. Это слишком опасно для тебя. — он
подмигнул и надел на мою шею серебряное ожерелье с медалью девы. — эта
медаль гарантирует покровительство, — заверил он меня.
Прикрыв глаза, он сложил свои руки в молитве. Закончив ее, он
предупредил меня, что нет способа узнать, чей дух посетит нас во время
сеанса. — смотри не урони банку, и ни в коем случае не снимай ожерелье, —
предостерег он, устанавливая в круг стулья в центре комнаты. Он погасил
все свечи, оставив только одну, ту, что горела под образом Эла Негро
Мигуэля — знаменитого лидера черных, который повел рабов на первое
восстание в Венесуэле. Леон Чирино прочел небольшую молитву и молча
покинул комнату.
Когда он вернулся, свеча почти догорела. Посоветовав мне смотреть
только на банку, он сел рядом со мной. Не в силах преодолеть любопытство,
я все же несколько раз осмотрелась, особенно когда услышала шаги входящих
в комнату людей и скрип стульев. В неясном свете я не могла разглядеть
отдельных лиц.
Мерседес Перальта была последней, кто вошел в комнату. Она сняла
свечу с полки и раздала самодельные сигары. — ни с кем не разговаривай ни
до, ни после сеанса, — прошептала она в мое ухо, поднося мигающее пламя к
моей сигаре. — никто, кроме Леона Чирино, не знает, что ты медиум. Медиумы
очень уязвимы.
Она села напротив меня. Я закрыла глаза, раскуривая сигару так, как
делала это неоднократно в патио доньи Мерседес. Я так углубилась в это
действие, что потеряла счет времени. Тихий стон раздался из дымной
темноты. Я открыла глаза и увидела женщину, которая материализовалась в
центре круга из стульев. Это была туманная фигура. Красноватый свет
медленно распространялся по ней, пока она не запылала огненным вихрем.
Манера, в которой она вела себя, ее одежда — черная юбка и блуза —
знакомый наклон головы набок — все это заставило меня подумать, что передо
мной стояла Мерседес Перальта. Однако чем дольше я за ней наблюдала, тем
меньше была уверена в этом.
Меня заинтересовало это необъяснимое видение, которое я уже наблюдала
однажды. Я взяла в руки банку с ртутью и встала со стула. Но женщина стала
прозрачной. Я остановилась, прикованная к месту. В ее прозрачности не было
ничего пугающего. Я просто приняла, что сквозь нее можно видеть.
Неожиданно женщина распласталась не земле темной кучей. Свет внутри нее
погас. Я полностью поняла, что это не призрак, когда она вытащила платок и
высморкалась.
Устав, я опустилась на свой стул. Леон Чирино, сидящий слева,
подтолкнул меня локтем, показывая на центр комнаты. Там в кругу стульев,
где только что находилась призрачная женщина, стояла старуха, по-видимому,
иностранка. Она пристально смотрела на меня, ее голубые глаза были широко
открыты, они пугали и приводили меня в замешательство. Ее голова дернулась
взад, потом вперед. Но прежде чем у меня появилось какое-либо чувство
относительно видения, оно угасло. Не очень быстро она растворилась в
воздухе.
В комнате было так тихо, что я подумала на миг о том, что все ушли. Я
потихоньку осмотрелась. Все, что я увидела, было огнями сигар. Но это были
не те сигары, которые раздавала донья Мерседес, подумала я. Когда я
наклонилась вперед, чтобы привлечь к себе внимание Леона Чирино, кто-то
положил руку на мое плечо.
— Донья Мерседес, — воскликнула я, узнав ее прикосновение.