существованию. Я попросила его рассказать тебе все детали, какие
он вспомнит. Я также заставила тебя увидеть его кокосовую рощу у моря,
чтобы ты могла проверить, как повернулось колесо случая.
Мне было трудно объяснить донье Мерседес мои чувства, не используя
моральных категорий. Я не только не хотела, но и не могла помочь в этом
себе. Она одарила меня всепонимающей улыбкой.
— Ценность его истории, — внезапно сказала она, — заключается в том,
что он без какой-либо подготовки создал для себя звено; он повернул колесо
случая.
Ведьма сказала бы, что иногда одно-единственное действие может
создать такое звено.
Донья Мерседес приподнялась со стула, на котором сидела и, взяв
твердо мою руку, пошла из кухни в свою комнату.
У дверей она остановилась и взглянула на меня. — Бенито Сантос убил
свою жену и сына. Это действие повернуло колесо случая; но то, что
заставило его оказаться там, где он сейчас находится — было его желание
увидеть море.
Он должен был рассказать тебе, что это было смутное чувство, смутное
желание, но оно было единственной вещью, которую он имел после совершения
поступка, проявившегося в таком насилии и финале. Поэтому желание
захватило его и повело.
Вот почему он остается верным этому желанию, оно спасло его. Он любит
море. Он приезжает ко мне для того, чтобы я помогла ему сохранить его
непоколебимый курс.
Я могу сделать это, ты же знаешь. Мы можем создавать свои собственные
звенья одним-единственным действием. Оно не обязательно должно быть таким
отчаянным и насильственным, как поступок Бенито Сантоса, но оно может
стать последним. Если за этим действием следует желание огромной силы, мы
иногда, подобно Бенито Сантосу, можем быть вынесены за основы морали.
* ЧАСТЬ ПЯТАЯ *
19
Наступил вечер. Донья Мерседес и я вышли из дома и пошли по улице к
дому Леона Чирино. Мы неторопливо проходили мимо старых колониальных домов
вблизи рыночной площади, заглядывая в открытые окна. В комнатах было
темно, и все же мы могли различить тени старых женщин, которые перебирали
бусинки четок, читая свои безмолвные молитвы.
Мы вышли на площадь и отдохнули на скамье в окружении стариков,
сидящих на грубых деревянных стульях. Мы сидели с ними, ожидая, когда
солнце исчезнет за холмами и вечерний бриз охладит воздух.
Леон Чирино жил на другой стороне города у подножия холма, усеянного
хижинами. Его дом, сделанный из неоштукатуренных цементных блоков, имел
большой двор и был окружен высокой стеной.
Маленькая деревянная калитка в стене была открыта, так же как и
передняя дверь. Без стука и оклика мы прошли через большую гостиную и
направились прямо в заднюю часть патио, которая была превращена в
мастерскую.
В свете одинокой лампочки Леон Чирино шлифовал кусок дерева. Он
сделал широкий жест, приглашая нас присесть на скамью недалеко от его
рабочего стола.
— Я догадался, время собираться, — сказал он, отряхивая опилки со
своих курчавых волос и одежды.
Я вопросительно взглянула на донью Мерседес, но она просто кивнула
головой. Таинственный огонек блеснул в ее глазах, когда она обернулась к
Леону Чирино. Ни слова не говоря, она встала и пошла по коридору в заднюю
часть патио.
Я последовала за ней, но Леон Чирино резко остановил меня. — тебе
лучше пойти со мной, — сказал он, выключая свет. Он сплюнул сквозь зубы,
метко попав в цветочный горшочек в углу.
— Куда пошла донья Мерседес? — спросила я.
Он нетерпеливо пожал плечами и повел меня в противоположном
направлении к узкой нише, которая отделяла гостиную от кухни. У одной из
стен небольшой конторки стояла глиняная посуда с процеженной водой, около
другой — холодильник.
— Хочешь одну? — он указал на бутылку с пепси.
Не дожидаясь моего ответа, он открыл ее и небрежно добавил: — донья
Мерседес уверяла, что сигар будет достаточно.
— Здесь будет сеанс? — спросила я, принимая от него бутылку.
Леон Чирино включил свет в гостиной и прошел к высокому окну,
выходящему на улицу. Он достал деревянный щиток и вставил его в оконную
раму. Затем оглянулся через плечо. Его глаза блестели. Одна рука
поглаживала подбородок. Его улыбка, слегка перекошенная, была дьявольской.
— Здесь безусловно что-то будет, — сказал он.
Потягивая пепси, я села на кушетку у