сидении. — я чувствую запах
морского ветра, — резко прошептала она, глубоко вздохнув. — люди моей
нации всегда хоронят своих умерших близких у моря, и единственное, о чем я
жалею, что не буду похоронена у моря. Серапио уже купил участок на
городском кладбище.
Озадаченный ее странным замечанием, он остановил машину.
— Сможет ли маска дьявола исполнить мое желание быть похороненной у
моря? — спросила она так серьезно и решительно, что он только кивнул в
знак согласия.
— Обещание, подобное этому, священно, — сказала она. Взгляд ее глаз
выражал понимание какой-то тайны. Она была спокойна, но странная, почти
озорная улыбка играла на ее устах. — и я, на этом месте, обещаю любить
владельца исполняющей желания маски всю эту ночь, — прошептала она.
Он отчаянно торопил мгновения любви. А потом была ночь — как
вечность.
13
Весь конец дня я размышляла над смыслом историй, которые услышала. Я
думала, что понимаю то, что означает звено или тень ведьмы или колесо
случая, но я все же еще нуждалась в пояснениях доньи Мерседес или
Канделярии.
Я приняла за исходный пункт то, что не могу истолковать свои
переживания с точки зрения моей академической подготовки, однако мне не
хотелось переводить их на язык того, чему я научилась в мире нагваля.
Флоринда объясняла это с точки зрения намерения: универсальной
абстрактной силы, ответственной за формирование всего, что есть в мире,
где мы живем. Наличие абстрактной силы, ее формирующая способность обычно
находятся за пределами досягаемости человека, однако при некоторых
обстоятельствах ими можно манипулировать. И это дает нам ложное
впечатление того, что люди и вещи исполняют наши желания.
По сравнению с Флориндой — а я не могла удержаться от сравнения —
донья Мерседес и Канделярия не имели общего законченного понимания своих
действий. Они понимали лишь то, что делали как медиумы, ведьмы и целители,
на уровне отдельных, конкретных событий, свободно связанных друг с другом.
К примеру, донья Мерседес дала мне конкретный образец способа
манипулировать чем-то неизвестным. Акт манипуляции им она называла тенью
ведьмы. Результат этой манипуляции она называла звеном, непрерывностью,
поворотом колеса случая.
— Конечно, это маска исполняла желания Лоренцо, — сказала донья
Мерседес с абсолютной убежденностью. — я знаю другие, очень похожие
примеры вещей, исполнявших желания.
— Но скажи мне, донья Мерседес, какой фактор важнее — вещь сама по
себе или личность, которая имеет желание?
— Вещь сама по себе, — ответила она. — если бы Лоренцо не имел этой
маски, он бы всю жизнь вздыхал о Бирджит Брицене; и это было бы всем, что
дало бы ему его желание. Ведьма должна сказать, что маска, а не Лоренцо,
создала звено.
— Почему ты называешь это тенью ведьмы? Разве здесь вовлекалось
влияние ведьмы?
— Тень ведьмы — это только название. Все мы имеем в себе кусочек
ведьмы. Лоренцо безусловно не был ни спиритом, ни целителем, однако он
имел определенную силу очарования. Я думаю, недостаточно создать звено и
передвинуть колесо случая. С помощью маски получается совсем другая
история.
* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
14
Меня испугал слабый шум. Я попробовала передвинуться, но моя левая
рука, которую я отлежала, затвердела и не слушалась меня. Я заснула в
комнате Мерседес Перальты, изнуренная проведением инвентаризации ее
лекарственных растений.
Услышав голос, звавший меня по имени, я повернула голову. — донья
Мерседес? — прошептала я. Кроме скрипа узлов гамака о металлические
кольца, я ничего не услышала в ответ. Я прошла на цыпочках в угол. В
гамаке никого не было. Но я имела четкое ощущение, что она только что была
в комнате, какое-то присутствие ее еще было здесь.
Застигнутая необъяснимой тревогой, я открыла дверь и выбежала в
темный пустой коридор; я прошла через патио на кухню, затем во двор. Здесь
в гамаке отдыхала донья Мерседес, окутанная табачным дымом.
Ее лицо медленно показалось из дымного облака. Оно больше походило на
образ во сне. Ее глаза сверкали странной глубиной.
— Я только что думала о тебе, — сказала она. — о том, что ты здесь
делаешь. — она вытянула свои ноги и выпрыгнула из гамака.
Я рассказала ей, что уснула в ее комнате и была напугана