то, о чем говорить не собиралась:
— Я закончила свою работу. Если ты хочешь поговорить со мной, делай
это здесь и сейчас.
— Я приказываю тебе, иди за мной! — закричала она.
Вся энергия моего тела, казалось, тотчас же вытекла из меня. Однако я
заявила:
— Почему ты не прикажешь себе оставаться здесь?
Я не могла поверить, что сказала именно так. Я была готова
извиниться, когда странный запас энергии влился в мое тело и я
почувствовала себя почти под контролем.
— Поступай, как знаешь, — сказала женщина и встала, выпрямившись. Ее
рост был невообразимым. Она росла и росла, пока ее колени не оказались на
уровне моих глаз.
В этот миг я почувствовала, что моя энергия оставляет меня, и я
испустила серию диких пронзительных воплей.
Канделярия бегом спешила ко мне. Прежде чем я успела вдохнуть воздух
и закричать снова, она проскочила расстояние между комнатой, где проходила
встреча спиритов, и патио.
— Уже все в порядке, — повторяла она ласковым голосом, но я не могла
остановить судорог, сотрясавших мое тело. А затем, не желая того, я
расплакалась.
— Я не должна была оставлять тебя наедине, — сказала она извиняющимся
тоном. — но кто бы подумал, что Музия сможет увидеть ее?
Прежде, чем другие участники встречи вышли посмотреть, что случилось,
Канделярия увела меня на кухню. Она помогла мне сесть и дала стакан рома.
Я пила и рассказывала ей о том, что произошло в патио. В тот момент, когда
я закончила и ром, и свой отчет, я почувствовала себя сонной, отвлеченной,
но вовсе не пьяной.
— Оставь нас одних, Канделярия, — сказала донья Мерседес, входя в мою
комнату. Канделярия уложила меня в постель, застелив кровать и для себя,
чтобы быть здесь, когда я проснусь.
— Я не знаю, что говорить об этом, — начала донья Мерседес после
долгого молчания, — но ты — медиум. Я знала это с самого начала. — ее
лихорадочные глаза, казалось, были подвешены в прозрачной субстанции, она
внимательно изучала мое лицо.
— Единственный смысл того, что они позволили тебе присутствовать на
сеансе, заключается в том, что ты везучая. Медиумы везучие.
Несмотря на свои опасения, я рассмеялась.
— Это не смешно, — сказала она предостерегающе. — это очень серьезно.
В патио ты вызвала дух без чьей-либо помощи. И самый значительный дух,
душа одного из моих предков пришла к тебе. Она приходит очень редко, но
если приходит, это исполнено глубоким смыслом.
— Она — призрак? — спросила я наивно.
— Конечно, она была призраком, — убежденно сказала она. — мы понимаем
вещи так, как тому научены. И здесь нет отклонения от правил. Мое
убеждение таково, что ты видела самого устрашающего духа, и что живой
медиум может общаться с душой мертвого медиума.
— Почему этот дух пришел ко мне? — спросила я.
— Не знаю. Однажды она пришла ко мне, чтобы предупредить меня, —
ответила она, — но я не последовала ее совету. — ее глаза потеплели, а
голос смягчился, когда она произнесла: — первое, что я сказала тебе, когда
ты приехала, было то, что тебе повезло. Я тоже была везучей, пока кое-кто
не погубил мое счастье. Ты напоминаешь мне этого человека. Он был блондин,
как и ты. Его звали Федерико, и он тоже был везучим, но не имел никакой
силы. Дух посоветовал мне оставить его одного. Я не сделала так и
поплатилась за это.
Не зная, как отвести внезапный поворот событий или печаль, нашедшую
на нее, я положила руку на ее плечо.
— У него не было никаких сил, — повторила она. — дух знал это.
Хотя Мерседес Перальта всегда была готова обсуждать все, что угодно,
лишь бы это не относилось к ее практике, она довольно настойчиво
уклонялась от моих расспросов о ее прошлом. Однажды, и я не знаю, застала
ли я ее врасплох или это было преднамеренное движение в ее игре, она
открыла, что много лет назад пережила огромную потерю.
Прежде, чем я смогла решить, действительно ли она поощряет меня
задать несколько личных вопросов, она поднесла мою руку к своему лицу и
прижала ее к щеке.
— Почувствуй этот рубец, — прошептала она.
— Что с тобой случилось? — спросила я, проведя пальцами по неровному
шраму, проходящему по ее щеке и шее. Пока я не касалась его, шрам был
неотличим от морщин. Ее темная кожа была так хрупка и я боялась, что она
может развалиться в моей руке. Таинственная вибрация исходила из всего ее
тела.