В христианской традиции дом Божий, врата небесные – это символ Девы Марии. В акафисте Богоматери Она именуется «Дверью достославного таинства» из видения Иакова (икос 15); Ее подобия – это Скиния, Храм, Ковчег Завета (икос 12), то есть образы Šekhinah. Более того, в акафисте (икос 13) Дева – «Невеста Неневестная» – именуется «новым творением». Именно в этом смысле в литургических текстах происходит сближение Ее с Земным Раем.
Византийское богословие и литургия представляют Ее как привилегированное место во вселенной, где трансцендентный Творец Сам становится имманентным Своим творениям и откуда заново воссоздает их.
Через Нее, как сказано в некоторых важных с богословской точки зрения древних византийских гимнах и молитвах, «обновляется творение» и «радуется вся тварь». Пленительная формула «О Тебе радуется всякая тварь» перенята в иконографии для выражения космического измерения Девы Марии.
Дева Мария – самая дивная жемчужина в творении Бога, сама красота. Она есть сердце творения, которое оживляет и укрепляет все члены Церкви Христовой, знамение единства. Удивительный иконографический тип, представляющий Ее в центре всего творения, прославляет сотворенную мудрость как неотделенную в своем богочеловеческом материнстве от Сына, который есть несотворенная Премудрость.
Тут перед нами – важнейший парадокс библейской веры. Может ли Бог – Трансцендентный, Духовный и Вездесущий – наделить Своим особенным реальным присутствием какое-нибудь отдельное место в пространстве?
Очевидно, что в этих изображениях поднимается центральная проблема христианских метафизики и иконографии и софиологии: отображение Трансцендентного в имманентном как тайна, возможность которой была обусловлена иной тайной, тайной Воплощения, которая сущностным образом связана с материнским достоинством Богородицы, Theotokos.