Тогда, бхикку, в своем искании того, что есть благо, в поисках непревзойденного и превосходнейшего состояния умиротворенности, я бродил среди народа Магадхи и пришел в Урувелу, в предместье предводителя войска. Там я увидел красивое место, приятную лесную рощу, мимо которой текла река с чистой водой, рощу, легко доступную и прекрасную; а вблизи находилась деревня, где я мог просить для себя пищу. Тогда, бхикку, я подумал:
«Поистине, восхитительно это место, приятны эта лесная роща и эта река с чистой водой, легко доступные и прекрасные, и эта деревня невдалеке, где я смогу просить пищу. Поистине, подходящее место для высокородного человека, упорствующего ради своего благополучия, подходящее место для его стараний»5.
Так, о бхикку, сел я там тогда, сказав самому себе: «Подходящее это место для старания».
И затем я, будучи по природе подвержен повторному рождению, постиг вред вещей этой природы… (как и выше)… и стремясь к непревзойденному состоянию невозмутимости, которое есть ниббана, свободному от нечистоты, я действительно достиг наивысшего, умиротворенности ниббаны, свободного от нечистоты, так что во мне возникло знание, возникло следующее прозрение: поистине, это мое освобождение, это мое последнее рождение; нет для меня более рождений!»
(«Маджджхима-никая», I, 166)
3. Трудно распознать истину
«Тогда, о бхикку, пришла мне в голову такая мысль:
«Эта постигнутая мною дхамма6 глубока; трудно ее увидеть, трудно ее понять; она превосходна, великолепна, превыше сферы мышления, тонка и доступна постижению только мудрых».