Этика Скриминга требует осознания того, что звук, который является мощным, всегда должен быть направлен с чистым намерением и в безопасном пространстве (физическом и ментальном). Практикующий принимает ответственность за свою звуковую энергию, используя ее как скальпель, а не как молот. Цель – не разрушение, а очищение и исцеление. Когда Скриминг практикуется с этой этической установкой, он перестает быть актом насилия и становится глубоко терапевтическим и духовным актом. Эта философская переоценка является критически важной для перехода от инстинктивного, животного крика к осознанной, ритуальной технике Крика Души.
Скриминг как возвращение к доязыковому состоянию сознания
Использование Скриминга как инструмента трансформации также имеет глубокие корни в психоаналитической и философской мысли, которая исследует доязыковое состояние младенца. В период до формирования речи, младенец общается со средой исключительно через неартикулированные звуки – плач, крик, лепет. Эти звуки являются прямыми, нефильтрованными выражениями потребностей и состояний. Философия Скриминга утверждает, что, возвращаясь к мощному, неартикулированному крику, человек временно обходит рациональный, цензурирующий аппарат, сформированный языком и обществом.
Это возвращение к доязыковому состоянию сознания позволяет практикующему получить доступ к ранним, часто подавленным травмам и эмоциональным блокам, которые были закодированы в теле задолго до того, как они могли быть выражены словами. Скриминг, по сути, выступает как “язык тела”, который может выразить невыразимое. Философский парадокс заключается в том, что для достижения высшей степени осознанности и трансформации, иногда необходимо временно отказаться от самого совершенного инструмента человеческого сознания – речи – и вернуться к его первобытному источнику, Крику Души. Этот временный регресс является мощным инструментом для интеграции разделенных частей личности, которые не могут быть достигнуты исключительно через вербальную терапию или логический анализ.