не буду, пока живу здесь, на этой
земле, стремиться к Богу!..
— Это почему же? — удивился я.
— Потому, что я чувствую: существует какая-то
необъяснимая, неведомая нам, простым смертным людям, тайна,
которая все контролирует, это как грань какая-то! Переступи ее
— и ты уже не жилец на Земле! И ты уже уходишь в какое-то
другое измерение…
— В божественное, — подсказал я.
— Да, наверное, туда… А я хочу жить на Земле, здесь, на
Земле, понимаешь меня? — разгорячившись, спросил Мечетов. — У
меня трое детей, — я почувствовал, что Паша беспокоится и обо
мне тоже, в страхе потерять меня, и мне стало тепло и приятно
от этого.
— Понимаю, — сказал я, — ты имеешь в виду, что хороший
человек Богу нужен и он забирает его себе, а плохой человек —
ни Богу, ни дьяволу не нужен!.. Так, что ли?
— Да, я об этом подумал, — подтвердил Мечетов.
— Не знаю, не знаю, — сказал я. — Но ведь к Богу,
только к нему и надо идти! Это же и есть истина!
— Да, это истина, но лучше быть на Земле! — сказал
Мечетов.
— Не знаю, что лучше, но я буду стремиться к Богу, —
сказал я, и Паша задумался.
— Ты пойми, что это же путь совершенства, — исподволь
подтолкнул я его размышления. Мы немного помолчали, а потому
снова разговаривали и пили чай на фоне тихой музыки. Паша тоже
почитал мне свои новые стихи и переделанную главу из повести, а
чуть позже Мечетов уехал домой. Когда я проводил Пашу и
вернулся в кинотеатр, в малом фойе бушевала мужиковатая
контролерша:
— Ишь ты! Наглый! — выкрикивала она. — Я щас милицию
вызову! — И, заметив меня, поспешила ко мне навстречу.
— Сергей Александрович! — выкрикнула контролерша мне
навстречу.
А причиной ее гнева оказался прорыв в кинозал без билета
одного из местных лоботрясов. Мне пришлось провести с ним
профилактическую беседу у себя в кабинете, и беседа эта
затянулась минут на тридцать. Потом лоботряс ушел. А меня
ожидала уйма неотложных дел.
Сначала я помог перебрать пыльные книги в библиотеке и
перестрясти их; Екатерина тоже помогала. Потом я сам с помощью
молотка и отвертки отремонтировал в двери большого фойе
сломанный врезной замок: тот безбилетный лоботряс изрядно
согнул его щеколду; сходил на завод и договорился о побелке
потолка и покраске пола в библиотеке, хотя это должна была быть
их забота, заводская, ибо библиотека принадлежала им. Все это
время, пока я метался по этажам кинотеатра и что-то утрясал и
потрясал по привычке, меня не покидали две мысли: встреча с
Аней и необходимость разговора с учителем. В конце концов я
сильно устал и где-то уже около половины пятого, отмахнувшись
от всего на свете, пошел и заперся в своем кабинете изнутри, на
ключ. Я набрал телефон Ивана, не обращая внимания, что в
кабинет, будто нарочно или по какому другому умыслу, время от
времени кто-то да стучался. По телефону я подробно поведал
учителю о своем первом выходе, об ощущении астрального тела.
— Все хорошо! — подытожил Иван. — Литературу по мистике
читать прекращай, она тебе уже не нужна. Теперь набирай
астральный опыт, свой, неповторимый!..
И учитель преподал мне прямо по телефону целевую установку
на предмет моей дальнейшей работы над собой:
— Теперь всегда старайся отделять важное от
второстепенного, и делай это при любых обстоятельствах, даже —
во сне! Не вступай в спор, если он ведется предметно, а не
идейно. Уклоняйся от бездуховных обществ, проходи мимо них. Не
позволяй себя унижать, не допускай страха и сомнений. Важное —
это цель, второстепенное — средства. Цель — манит тебя,
увлекает, но не иди напролом, во что бы то ни стало, пробуй
различные варианты пути, обязательно попадешь на свой, если же
в одном месте будешь прорываться — потратишься понапрасну и
даже можешь погибнуть, помни об этом!..
Цель должна быть только одной — совершенство, а путь
посвящения — есть средства! Первая, конечная цель —
Космическое сознание, овладевай им, входи в него, объемли его,
оно только твое!..
И ты в нем в ответе за все!.. Умей вовремя переключаться с
Воли на Веру, с воздействия на созерцание, с подачи на
восприятие — это залог твоего физического и духовного
здоровья, островок безопасности на трассах и тропинках
Космического