не проведешь просто так, ловкачи!.. Представляю себе:
как только я тебе все это выложу, так ты сразу же меня и
отправишь в психиатрическую… Нет уж!.. То, что я подслушал
телефонный разговор Зои Карловны и твой с Купсиком, — я не
докажу, а этого тебе и надо!.. Так вот почему дверь в кабинет у
меня была приоткрыта, когда Зоя Карловна разговаривала, чтобы
мне слышно было! И ты вел переговоры с Купсиком, опять же,
чтобы я слышал!.. С ума меня хотите свести, списать, мешаю
вам!.. Как же! Еще бы!.. Тьма всегда устрашает свет!.. В темной
комнате даже зажженная спичка — опасность, ее тут же обступают
страшные чудища теней!.. Нет уж!.. Я не настолько глуп, чтобы
поддаться на твою дьявольскую авантюру, Остап Моисеевич!.. Но
насторожить я тебя все-таки сейчас насторожу!.. Ты правильно
заметил, Остап Моисеевич, — я образованный человек!..'
— Да, ваше отделение милиции, — заговорил я, — несет
свою службу исправно!
— Стараемся! — отметил Остап Моисеевич.
— Конечно стараетесь, — подтвердил я. — Еще бы!.. Если
и вы лично, начальник отделения милиции, бдительно, в свое
свободное время продолжаете работать, извините, сыщиком, даже у
Долланского…
— Позвольте! — будто припоминая, воскликнул Липкин, и от
волнения облизал свои припухшие губы, как и там, в спортзале у
Долланского. — Вы тоже ходите заниматься?! — спросил он.
'Ну… Отродье!.. И притворяться же умеет!..' — подумал я.
— Да, — торжествующе подтвердил я слова Остапа
Моисеевича.
— Так… — сказал он, обращаясь ко мне, — вы принесли
положенные документы? — Видимо, он продолжал вынуждать меня
прийти в ярость, в раздражение. Он думал, что я сорвусь, и он
все же, разведя руками в непонимании, наберет телефонным диском
задуманные 03.
— Вот они, — ответил я, полез в карман и вытащил бумаги.
— Хорошо! — недовольно подытожил Липкин. — Идите
сейчас, пожалуйста, с Васильевым, — и он бросил короткий,
ножевой взгляд на молчаливого следователя и снова обратился ко
мне и добавил, — и сдайте эти документы ему.
Васильев усиленно посмотрел мне в глаза, будто завуч на
провинившегося ученика в присутствии директора школы.
— И все же, — настойчиво сказал я, — я недоволен вашими
действиями и считаю мх противозаконными!..
— Скоро, очень скоро все, что вы задумали, — сбудется!
— сказал Липкин.
— Не понял… — озадаченно возмутился я, — что
сбудется?
— Читайте последние постановления партии и правительства,
— то ли съязвил, то ли неумело пошутил Остап Моисеевич. 'Ну,
это уже слишком, — подумал я. — Какая тупая наглость!.. При
чем тут партия, постановления и правительство?! Абсурд или
очередная уловка? В дураках меня хочет выставить!'
— А вы сегодня будете у Долланского? — неожиданно даже
для самого себя спросил я. Остап Моисеевич помолчал… Васильев
тем временем уже вышел из кабинета. Я оказался один на один с
Липкиным.
— Советую вам не уходить отсюда в таком настроении, —
будто о чем-то предупредил меня Липкин и состроил дружелюбную
физиономию.
— А что может случиться? — поинтересовался я.
— Всякое может произойти, — ответил Остап Моисеевич и
добавил: — Птицы — великолепное зрелище, не правда ли?
— Да… — вслушиваясь и анализируя, произнес я.
— Всегда хорошо, что в меру хорошо! — сказал Остап
Моисеевич.
— Не понял? — насторожился я.
— Дело в том, что если птицы очень большие, то они могут
и заклевать насмерть! — заключил Липкин.
— Это предупреждение? — спросил я.
— Это размышления вслух, — ответил Остап Моисеевич и
снова гадко улыбнулся. Я вышел из кабинета. Поднялся к
Васильеву, отдал ему документы и молчаливо покинул мрачное
здание законности. На улице, сразу же напротив отделения
милиции, находилась бочка с пивом на колесах. Возле нее стоял
Остап Моисеевич. Он залпом сдул одуванчик пены со своей кружки
и начал пить прозрачно-коричневый настой из нее, искоса
провожая меня брезгливым взглядом. Я свернул за угол…
Прямо в автобусе я решил проехать свою остановку, выйти на
конечной и направиться в церковь! Так я и сделал.
Метрах в ста от храма за мной увязался какой-то цыганенок лет
девяти-двенадцати на вид. Я шел очень быстро, а он перебирал
ножками по ледяному асфальту, поскальзывался, но семенил