Тайком
она уже успела дозастегнуть все оставшиеся пуговицы, и теперь
ее могло выдать лишь раскрасневшееся лицо и вспотевшая челка.
— Ты что, здесь физзарядкой занималась? — хохотнул он.
— Танцевала! — ядовито выкрикнула Катя.
— С голой задницей? — прищурившись, подморгнул мне
лейтенант и состроил отвратительную гримасу девочке.
— Да нет! — опомнился я. — Она в самом деле танцевала!
— С чего это вдруг?! — спросил, недоумевая, милиционер.
— А просто так! — выкрикнула девочка, вскочила со стула,
схватила пальто и выскочила из кабинета под звериный хохот
участкового.
— Ишь ты!.. Ха-ха-ха!.. — крикнул он и вдогонку успел
шлепнуть Катю по заднице своей громадной рукой.
Я молчал. А что я мог сказать!..
'Однако я очень чувствительно на все прореагировал!' —
мысленно подчеркнул я свое состояние.
— Сергей Александрович! — властно обратился ко мне
уча-стковый. — Я тут у вас в кабинете с одним человеком
побеседую, — он даже не спросил разрешения.
— Да, да, пожалуйста, — не задумываясь согласился я,
будто вслух для самого себя, потому что лейтенант даже не
обратил внимание на мое согласие, ибо в это время он уже
громыхал раскатисто своим голосом в малое фойе:
— Тряпкин!.. Заходи сюда!..
В кабинет зашел Тряпкин: худой, длинный, но плечистый, лет
тридцати пяти. Они оба, участковый и Тряпкин, прошли по
кабинету и сели друг против друга, точно явились ко мне на
прием…
Тряпкин выглядел ужасно, на руках всевозможные завитушки
татуировок, переносица вмята и сдвинута в сторону, глаза
грязного цвета, губы тонкие, жестокие, лицо длинное, лоб
скошенный, волосы короткие, ежиком. В руках он перебирал по
кругу замусоленную шапку, сидел в расстегнутой фуфайке, на
груди красовалась тельняшка, на шее висела половинка
потрепанного шарфа. Участковый начал:
— Ну что, косой! Я твою блатхату скоро прикрою… Когда
прекратишь?
— Клянусь я, Сень, — обратился Тряпкин к милиционеру. —
Я не знал. Вот, на палец — отрежь, если не так!
— Да пошел ты к черту со своим пальцем! Все ты прекрасно
знал! Баланду мне заправляешь!
— Нет, Сень… Слышь, я правду говорю, — участковый
отмахнулся рукой. — Ну вот, не веришь! — сказал Тряпкин. —
Ну не знал я!.. На палец, вот, держи!.. Режь, если знал! Гадом
буду, не знал!
— А что это за запах? — спросил участковый, вынюхивая
воздух вокруг себя.
— Сень, ты че? — недоумевая, спросил Тряпкин.
— Сергей Александрович, вы чувствуете, чем пахнет? —
обратился милиционер ко мне.
— А чем, я что-то не чувствую, — удивился я.
— Ну как же чем, перегаром! Кто же это пиво пил, а? —
пристально прищурившись, поинтересовался участковый, то ли у
меня, то ли Тряпкина, и я насторожился… Дело в том, что я
утром сегодня и в самом деле выпил за завтраком стакан пива…
'Ну и нюх же у Дубинина!' — притаившись, подумал я.
— Сень, я чист, как стеклышко… Вчера — да…
Сегодня…
— Да нет же, — не отступал участковый. — Пивом же прет
вовсю! — и он еще раз принюхался.
Но тут в кабинет постучались.
— Войдите, — поскорее выкрикнул я своему спасителю. Я
испытывал угрызение совести перед ни в чем неповинным, трезвым
Тряпкиным, но не мог же я признаться Дубинину!
Спасителем оказался мой кассир. Он принес мне письмо из
кинопроката. Я распечатал конверт, кассир стоял и ожидал, что
там. Я прочел. В деловом тексте говорилось, что наш кинотеатр
имеет некую задолженность за конец прошлого года и что по этому
поводу мне надлежит срочно явиться в кинопрокат для выяснения
причины задолженности. Я сообщил об этом кассиру, тот пожал
плечами и посоветовал поехать в кинопрокат с бухгалтером, и
сегодня же. В письме красовалась приписка: '…в случае…
прекратится выдача кинофильмов по плану'.
Я извинился перед участковым, объяснил ему, что мне
необходимо немедленно отлучиться в город. Участковый неохотно
вывел Тряпкина в малое фойе, а я быстренько оделся, вышел из
кабинета и закрыл его. Со второго этажа доносилась ритмичная
музыка, — это начались занятия гимнастикой.С огромным
удовольствием я освободился от помещения кинотеатра и вышел на
улицу. В кинопрокат я поехал один. Бухгалтера должен был
подослать кассир, которому