столом величественно восседала Екатерина Васильевна.
Мы обменялись приветствиями.
— Как у вас тут с любовью? — спросил я у Екатерины и,
напрямик подойдя к ней, нагнулся и поцеловал ее в щеку.
— О-о!.. Какой вы!.. Сергей Александрович… — обалдело
сверкнув лукавыми глазами, произнесла она умиленно.
Но ничего не говоря больше и не делая красивой сцены с
продолжением, я отвернулся от Екатерины Васильевны и пошел
прочь по своим делам. Ощущая пристально-изумленный взгляд ее у
себя на спине, я быстренько, за два прихода, перетащил
аппаратуру куда полагается.
Я закрыл комнату на ключ. Я потом буду еще подробно
вспоминать об этом. У Тани, девушки-выпускницы
хореографического отделения культпросветучилища, имелся свой
ключ от этой комнаты.
Дверь в мой кабинет была немного приоткрыта. Я хотел уже
войти к себе, как услышал:
— А-а- ха-ха-ха-ха! Вы шутник! — послышался хохотливый
голос Зои Карловны. Она все еще разговаривала по телефону.
Я остановил свою руку, и она неподвижно зависла в воздухе,
едва не коснувшись двери. Так я и оставался стоять на месте и
вслушиваться:
— Нет, нет!.. Я же сказала — нет!.. Вы меня не так
поняли!.. Я сегодня занята!.. Что?.. Хо-хо!.. А?.. Да!.. Да!..
Еще будет!.. Я говорю — еще будет! Да, Да!.. Безусловно!..
Конечно!.. Как и договорились!.. Адью, Остап Моисеевич!.. — В
кабинете послышались шаги. 'Значит, разговор закончился'. —
подумал я и резко открыл дверь: деловито прошел к вешалке и
стал озабоченно раздеваться. Мне казалось, что у меня на лбу
было написано, что я подслушивал. И поэтому я отвернулся от Зои
Карловны, испытывая неловкость. Человек-Ветер улетучился,
чувства и навязчивые образы повисли надо мною и засасывали мою
сущность в себя. Возникло состояние дискомфорта.
— Спасибо, Сергей Александрович, — поблагодарила
библиотекарь.
— Да, да… Не за что… Зоя Карловна… — отрывисто
отвечал я, потому что уже нервно выдергивал в этот момент из
рукавов кожаной куртки на меху свои руки.
— Давайте помогу! — обратилась Зоя Карловна.
— Нет… Спасибо… Я сам… — отчеканил я, краснея от
усердия. Зоя Карловна направилась к двери. Наконец-то мне
удалось стащить с себя куртку. Я повесил ее на вешалку рядом со
своей спортивной шапочкой.
— Ну, я пошла, — сказал Зоя Карловна, уже в дверях. —
Ключи настоле, — добавила она.
— Ага! — ответил я, подкивнув.
Дверь в кабинет захлопнулась. Я остался один. 'Остап
Моисеевич…' — прозвучало у меня в голове… Из разговора по
телефону я, конечно же, ничего не понял, но… 'Остап
Моисеевич' снова прозвучало у меня в голове… 'Это он…
Вчерашний… К Богу! — мелькнуло у меня в голове. — Прочь,
прочь лукавые!'
Я быстро достал из сейфа крохотную библию в нежно-мягком
зеленом переплете из полиэтилена, сел за рабочий стол и
разлистнул этот священный памятник человечества наугад, где
придется. Я загадал, что меня ожидает, и начал читать вслух:
'И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим, и сказал: Я
вывел вас из Египта и ввел вас в землю, о которой клялся отцам
вашим — дать вам, и сказал Я: 'Не нарушу завета Моего с Вами
во век.
И Вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники
их разрушьте'. Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это
сделали?
И потому говорю Я: не изгоню их от вас, и будут они вам
петлею, и боги их будут для вас сетью.
Когда Ангел Господень сказал слова сии всем сынам
Израилевым, то народ поднял громкий вопль и заплакал.
От сего и называют то…'
В дверь неожиданно резко постучали… Я замер… Постучали
еще раз, внушительнее.
— Да! — выкрикнул я. — Войдите, — и испуганно
притаился за столом, сидя. Дверь уверенно раскрылась
нараспашку! В кабинет вошла, вот я совсем не ожидал, Катя! И я
успокоился.
Кате было всего четырнадцать лет, живет напротив
кинотеатра, известна своим легким поведением. Частенько я
замечал, как три-четыре подростка затаскивали ее по вечерам в
одну из беседок кинотеатра за плетень из дикого винограда.
Катя очень красивая: курносая, круглолицая, с голубыми
глазами, через плечо толстая белая коса крепко заплетена.
Эта девочка мне нравилась своим прямым и игривым нравом.
— Можно? —