несколько шагов к шепоту.
Чтобы не хрустеть, мне приходилось по несколько секунд
погружать каждый ботинок в замерзший снег тропинки. Вскоре я
спрятался в проем между задней стенкой сарайчика и забором
соседнего двора. Шепот оказался еще дальше от меня, за
поворотом забора. Теперь его хорошо было слышно, но, как я
понял, я попал на окончание разговора.
— Все, я тебе сказал. Он уже пришел, мне пора идти…
— Хорошо!.. Гы-гы-гы!.. Ой, Остап Моисеевич, минуточку!
Чуть не забыл!..
— Да, я здесь!
— Остап Моисеевич, а что я буду за это иметь? Я же могу и
отказаться, ежели… сами понимаете…
— Ладно. Девочку я тебе обещаю, хорошую! Худенькую!
— Из сорок пятой. Остап Моисеевич, из сорок пятой!
— Людку, что ль?
— Да-а, Остап Моисеевич, Людочку!
— Ладно, договорились!
— Остап Моисеевич! — послышался громкий голос с другого
конца двора; кажется, голос Долланского…
— Меня зовут заниматься. Адью, Купсик, до завтра! —
отрезал Остап Моисеевич.
— Адью, Остап Моисеевич, адью! — ответили ему.
'Купсик?!' — вспыхнуло у меня в памяти.
Тут произошло невероятное! Огромная птица пролетела пару
кругов надо мною и сарайчиком так низко, что от хлопанья ее
крыльев меня несколько раз обдало морозным ветром. Несмотря на
холод, я пропотел! Ноги у меня подкосились, сердце заклокотало,
будто искало куда спрятаться, и провалилось в живот! Черная
фигура Остапа Моисеевича промелькнула мимо меня; птица унеслась
за соседний забор, и ее мощное расплескивание крыльев стихло. Я
стоял, плечом прислонившись к забору. В памяти еще сверкали
огненные глаза и когти страшной птицы. Где-то во дворе
скрежетнула металлической защелкой дверь…
— Сережа! — послышался взволнованный голос Вики.
'Вика, я совсем о ней забыл', — подумал я, оставаясь на
месте.
— Сережа! — уже отчаянно выкрикнула Вика.
— Я здесь, иду! — хрипло отозвался я.
Возле сарайчика, пока я шел, вспыхнула кем-то зажженная
лампа под шляпообразным колпаком, и ее свет обнажил пол двора.
Я вышел к сарайчику. Вика бросилась ко мне.
— Ты что, обиделся? — первое, что спросила она,
ласкаясь.
— Здесь кто-нибудь сейчас проходил? — обнимая Вику и
отвечая на ее ласки, все еще хриплым голосом спросил я. В горле
у меня перехватило и першило.
— Да. Долланский позвал в спортзал какого-то мужчину.
— А где Долланский? — поинтересовался я.
Но на этот вопрос ответила не Вика, а внезапно открывшаяся
дверь в кирпичном доме. Из-за нее выглянул Долланский.
— Молодые люди! — крикнул он в нашу сторону. —
Проходите переодеваться, мы скоро начинаем! — и тут же скрылся
за дверью, захлопнув ее за собою.
— А что случилось? — беспокойно спросила меня Вика.
— Да так! Я подумал: 'Не показалось ли мне, что кто-то
прошел мимо меня, там, в глубине двора'.
— А что ты там делал?
— Ничего. Курил.
— У тебя так сердце колотится, — сказал Вика, прижавшись
к моей груди. — Что-то случилось? А?
— Скажи, ты что-нибудь слышала?
— А что я могла слышать?
— Ну, там, шум какой, хлопанья…
— Нет. Я ничего не слышала. Я только испугалась, что тебя
нет!.. А ты слышал?
— Что слышал? — насторожился я от Викиного вопроса.
— Ну, ты же сам сказал: шум, хлопанья!
— Да нет! — прикинулся я повеселевшим. — Это я так
спросил, чтобы тебя попугать сейчас.
— Проказник! В тебе еще много бесового! — ласково
пожурила меня Вика, потрепав за щеки, и поцеловала в губы…
Переодевшись в специально оборудованных для этого комнатах
в спортивные костюмы, я и Вика вошли в спортзал. Все
присутствующие там люди тоже были одеты в разноцветные
спортивные одежды. Каждый член этого частного зала удобно
располагался на полу на своем утепленном коврике. Мы с Викой
разместились неподалеку от эстрады, с которой, как я понял,
будет вещать свою систему Долланский.
— А ты бы смогла его узнать? — спросил я полушепотом у
Вики, голос у меня уже успокоился и выровнялся.
— Кого? — удивилась Вика и огляделась по сторонам.
— Того, которого Долланский позвал в спортзал, там, во
дворе, — все так же полушепотом пояснил я.
— А-а, — поняла Вика. — Тише, — сказала она.
— Почему? — в свою очередь удивился я.
—