как основу для
сожаления, а как живой вызов.
— Для каждого из нас нужно время, чтобы понять этот момент и
использовать его в жизни.Я, например, ненавидел само звучание слова
'смирение'. Я — индеец, а мы, индейцы, всегда были смиренны и ничего не
делали, только опускали свои головы. Я думал, что смирение не по пути с
воином. Я ошибался. Сейчас я знаю, что смирение воина не является смирением
нищего. Воин ни перед кем не опускает головы, но в то же время он не
позволит никому опускать свою голову перед ним. Нищий, напротив, уже при
падении шляпы падает на колени и метет пол перед любым, кого считает выше
себя. Но в то же время он требует, чтобы кто-то, находящийся ниже его, мел
пол перед ним.
— Вот почему я говорил тебе сегодня ранее, что я не понимаю, что
чувствуют мастера. Я знаю только смирение воина, а оно никогда не позволит
мне быть чьим-либо мастером.
Мы некоторое время молчали. Его слова вызвали во мне глубокое волнение.
Я был тронут ими и в то же время озабочен тем, чему я был свидетелем в
чапарале. Моим сознательным заключением было то, что дон Хуан что-то
скрывает от меня и что он на самом деле должен знать,что происходит.
Я ушел в эти размышления, когда тот же самый странный стучащий шум
вывел меня из задумчивости. Дон Хуан улыбнулся, а затем начал посмеиваться.
— Ты любишь смирение нищего, — сказал он мягко. — ты опускаешь голову
перед разумом.
— Я всегда думаю, что меня разыгрывают, — сказал я. — это основной
момент моей проблемы.
— Ты прав. Тебя разыгрывают, -заметил он с обезоруживающей улыбкой. —
это не может быть твоей проблемой. Реальной проблемой в этом отношении
является то, что ты чувствуешь, будто я сознательно тебя обманываю. Прав я?
— Да, есть во мне что-то, что не дает мне поверить в реальность
происходящего.
— Ты опять прав. Ничего из происходящего не является реальным.
— Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан? — Вещи являются реальными
только после того, как научишься соглашаться с их реальностью. То, что
происходит сегодня ночью, например, вероятно не может быть для тебя
реальным, потому что никто с тобой согласиться не может относительно этого.
— Ты хочешь сказать, что не видел того, что произошло? — Конечно,
видел, но я не в счет. Вспомни, что я тот, кто тебя обманывает. Дон Хуан
смеялся, пока не закашлялся и не выбился из дыхания. Его смех был
дружественным, даже несмотря на то, что он смеялся надо мной.
— Не обращай так много внимания на ту чушь, которую я несу, — сказал он
ободряюще. — я просто стараюсь расслабить тебя и знаю, что ты чувствуешь
себя в своей тарелке только тогда, когда ты в смущении.
Его выражение было рассчитано комичным, и мы оба расхохотались. Я
сказал ему, что меня еще более испугало то, что он сейчас сказал.
— Ты боишься меня? — спросил он. — Не тебя, но того, что ты
представляешь. — Я представляю собой свободу воина. Ты этого боишься?
— Нет, но я боюсь устрашительности твоего знания. В нем нет для меня
утешения. Нет гавани, куда бы приткнуться.
— Ты опять все путаешь. Утешение, гавань, страх — все это настроения,
которым ты научился, даже не спрашивая об их ценности. Как видно, черные
маги уже завладели всей твоей преданностью.
— Кто такие черные маги? — Окружающие нас люди являются черными магами.
А поскольку ты с ними, то ты тоже черный маг. Подумай на секунду, можешь ли
ты уклониться с той тропы, которую они для тебя проложили. Нет. Твои мысли и
твои поступки навсегда зафиксированы в их терминологии. Это рабство. Я, с
другой стороны, принес тебе свободу. Свобода дорога, но цена не невозможна.
Поэтому бойся своих тюремщиков, своих мастеров. Не трать своего времени и
своей силы, боясь меня.
Я знал, что он был прав, но все же несмотря на мое искреннее согласие с
ним, я знал также, что привычки моей жизни обязательно заставят меня
тянуться к моей старой тропе. Я действительно себя чувствовал рабом.
После долгого молчания дон Хуан спросил меня, достаточно ли у меня силы
чтобы еще раз столкнуться со знанием.
— Ты хочешь сказать с бабочкой? — спросил я полушутя. Его тело
согнулось от смеха. Казалось, что я только что сказал ему самую смешную
шутку в мире. — Что ты в действительности имеешь в виду, когда говоришь, что
знание — это