действие мира магов, будет смеяться над ним.
Он был прав в своей оценке моего настроения. Я действительно был
озабочен и испуган. Мы отправились в длинную прогулку. Понадобилось
несколько часов, чтобы мои чувства успокоились. Прогулка с ним дала мне
более хорошее самочувствие, чем если бы он попытался разговором развеять мою
мрачность.
Мы вернулись к его дому в конце дня. Я был голоден. Поев, мы уселись на
его веранде. Небо было чистым, дневной свет навевал покой, я хотел
разговаривать.
— Я несколько месяцев чувствовал себя не в своей тарелке, — сказал я. —
было что-то очень пугающее в том, что делали вы с доном Хенаро в последний
раз, когда я здесь был.
Дон Хуан ничего не сказал. Он поднялся и обошел вокруг веранды.
— Я должен поговорить об этом, — сказал я. — это ставит меня в тупик, и
я не могу перестать размышлять об этом.
— Ты боишься? — спросил он. Я не боялся, но был ошеломлен, перегружен
тем, что я увидел и услышал. Дыры в моем рассудке были такими гигантскими,
что я должен был или чинить их или выбросить свой рассудок совершенно.
Мои замечания рассмешили его. — Не выбрасывай пока что свой рассудок, —
сказал он. — не время для этого. Хотя это и произойдет, но я не думаю, что
сейчас как раз тот момент.
— Нужно ли мне пытаться найти объяснение тому, что случилось?
— Конечно, — ответил он. — это твой долг — успокоить свой ум. Воины
выигрывают свои битвы не потому, что они бьются головой об стенку, а потому
что они берут эти стены. Они не преуменьшают их.
— Как же я могу перепрыгнуть через эту? — спросил я. — Рассматривать
все таким образом, — сказал он, садясь рядом со мной. — Есть три рода плохих
привычек, которыми мы пользуемся вновь и вновь, когда встречаемся с
необычными жизненными ситуациями. Во-первых, мы можем отрицать то, что
происходит или произошло, и чувствовать, что этого как бы вообще никогда не
было.
Это путь фанатика. Второе — мы можем все принимать за чистую монету,
как будто мы знаем, что происходит. Это путь набожного человека. Третье — мы
можем приходить в замешательство перед событием, потому что мы и не можем
его отбросить, и не можем чистосердечно принять. Это путь дурака. Твой путь
— есть четвертый: правильный — путь воина. Воин действует так, как если бы
никогда и ничего не случалось, потому что он ни во что не верит. И однако
же, он принимает все за чистую монету. Он принимает, не принимая, и
отбрасывает, не отбрасывая. Он никогда не чувствует себя знающим и в то же
время он никогда себя не чувствует так, как если бы никогда ничего не
случалось. Он действует так, как будто он в полном контроле, даже хотя у
него может быть сердце ушло в пятки. Если действуешь таким образом, то
замешательство рассеивается. Мы долгое время молчали. Слова дона Хуана были
для меня подобны бальзаму.
— Могу я говорить о доне Хенаро и его дубле? — спросил я. — Это зависит
от того, что ты хочешь сказать о нем, — ответил он. — ты хочешь
индульгировать в том, что ты в замешательстве?
— Я хочу индульгировать в объяснениях, — сказал я. — я в замешательстве
потому, что не смел прийти тебя увидеть и не мог поговорить о своих
затруднениях и сомнениях с кем-либо.
— Разве ты не говоришь со своими друзьями? — Я говорю, но как они могут
мне помочь?
— Я никогда не думал, что тебе нужна помощь. Ты должен культивировать
чувство, что воин не нуждается ни в чем. Ты говоришь, что тебе нужна помощь.
Помощь в чем? У тебя есть все необходимое для того экстравагантного
путешествия, которым является твоя жизнь. Я пытался научить тебя тому, что
реальным опытом должен быть человек, и что то, что важно, так это быть
живым. Жизнь — маленькая прогулка, которую мы предпринимаем сейчас, жизнь
сама по себе достаточна, сама себя объясняет и заполняет.
Воин понимает это и живет соответственно. Поэтому можно сказать, без
предвзятости, что опыт всех опытов — это быть воином.
Казалось, он ждал, что я что-нибудь скажу. Я секунду колебался. Я хотел
тщательно подобрать слова.
— Если воину нужно утешение, — продолжал он. — он просто выбирает
любого и выражает этому человеку все детали своего замешательства. В конце
концов воин не ищет того, чтобы его поняли или помогли. Говоря, он просто
снимает с себя свой груз. Но это при том условии, что у воина есть талант